История с географией

В начале ХХ века и вплоть до начала Второй мировой Америка была совершенно политически некорректным государством. Имеется в виду не только сегрегация, но и антисемитизм.

Начиная с конца XIX века в Соединенные Штаты буквально хлынули евреи-эмигранты. По сути, они были беженцами, которые покидали свои места проживания от безвыходности и травли, стабильной беспросветной нищеты, прослышав о том, что в Америке все совсем не так. К 1925 году количество еврейского населения в США приблизилось к 4,5 миллиона. Это громадная цифра для описания перемещения людского потока.

На новом месте, как водится, начались проблемы, и еще какие! Их, говорят американские историки, скромно потупив глаза, совершенно нельзя сравнивать с размахом европейского антисемитизма и российским погромами того времени. Сравнивать не буду, замечу только, что в силу незнания языка, иной религиозности и вопиющей нищеты вновь прибывшие евреи опять оказались отверженными. Немаловажно, что подавляющее большинство из них было ортодоксами, весьма непривычными для американцев, а часть вообще оказалась нерелигиозными, что уже ни в какие ворота не лезло!

Поэтому все пошло по накатанной дорожке, известной любому беженцу: селились они в самом дешевом городском жилье, спали вповалку, рассчитывать могли только на подённую работу, частенько работали просто за еду. Дети же рождались, несмотря ни на что, но в школы их брать не особо хотели, уж слишком сильно они отличались от привычных американских.

Ниши для эмигрантов

Именно тогда, в начале ХХ века, появляются особые еврейский больницы – для беднейших из бедных. Лечить там могли только еврейские доктора, так как нога белого человека туда ступать отказывалась. Впоследствии еврейские госпитали превратятся в крупнейшие клиники США, став гордостью государства и американской медицины. Если вы видите слово Синай (например, Cedars-Sinai Medical Center) в названии госпиталя (а оно встречается в каждом четвертом случае), будьте уверены: когда-то это заведение было прибежищем несчастных, измученных людей, которых там лечили свои же из жалости. А гора Синай, как известно, сакральное место для каждого верующего еврея.

В Нью-Йорке часто встречались кафе с табличкой «собакам и евреям вход запрещен». В американских университетах не было ни одного профессора-еврея на факультетах английского и литературы. Да и на технические факультеты их пускали с огромным скрипом.

Однажды МТИ (Массачусетский технологический институт) отказал в работе Норману Левинсону, который успел получить массу премий и поработать в Кембридже и Принстоне. В отказном письме упоминалось, что причиной была несовместимость религиозных взглядов Левинсона (иудаизм) и религии большинства студентов. Однако Левинсона все же наняли в МТИ после вмешательства выдающегося британского математика Харди. Харди сказал президенту МТИ: «Скажите, как называется ваш университет? Массачусетский технологический институт? Или Массачусетский теологический институт? Если вы не наймете Левинсона, я буду думать, что последнее название более точно». И президент МТИ (по фамилии Буш) был вынужден принять Левинсона.

Более того, евреев брали на работу, только если в рекомендательных письмах указывалось, что, несмотря на свое еврейское происхождение, им не присущи отрицательные качества их народа.

В этих условиях большинство американских евреев, которым их профессия была важнее национальной гордости, меняли себе фамилии.Это делали почти все писатели и журналисты, в большинстве случаев по настоянию редакторов-американцев. Антисемитская газета Форда «Дирборн индепендент» разоблачала евреев-хамелеонов, методично публикуя их истинные фамилии. Подобное, как известно, было и в России. Троцкий, к примеру, именовался Троцким-Бронштейном. Да, собственно, и сегодня не перевелись любители уточнять, как звучит фамилия того или иного общественного деятеля или писателя в связи с его даже отдаленным кровным родством с евреями.

Экзамен на толерантность

Как, собственно, происходит внедрение любого эмигранта в социум? Язык – это первое условие и самое важное, потом нужно найти способы как-то контактировать с государством. Евреи быстро сообразили, что им нужны собственные юристы и адвокаты, агенты в предпринимательстве и здравоохранении. Это те самые киты, на которых строится успешность любого этноса в многонациональном государстве. С тех пор так и повелось: самые распространенные профессии для евреев до сих пор: право, преподавание, бизнес и медицина. Они здесь, что называется, передаются по наследству.

Тогда же, в начале двадцатого века, это ох как не нравилось американскому обществу. Работая над материалом, я обнаружила статью в журнале «Нью Йоркер», которая была посвящена истории происхождения общенационального американского теста SAT. На понимание: в университеты здесь людей принимают без привычных нам вступительных экзаменов. Абитуриент должен сдать тест (Scholastic Assessment Test), который выявляет знания человека за все время обучения в школе. Состоит он из двух частей: первая, математическая, требует подготовки тщательной, но не громадной, а вот вторая часть, посвященная английскому языку, поражает воображение своей изощренной, иезуитской, в прямом смысле этого слова, сложностью.

Абитуриент, мало того что должен написать несколько коротких заметок, основываясь на материале теста, так еще должен написать их так, как того требует экзамен. Ну, например, используя информацию в пять строк об урожаях прошлого года, ДОКАЗАТЬ, что в следующем году урожай будет больше. Или меньше. В любом случае от поступающего требуется огромный словарный запас и свободное владение языком на уровне нативного носителя, умение логически мыслить на неродном тебе языке быстро и качественно.

Открытием же для меня стало, что его придумали, чтобы максимально ограничить евреям доступ к образованию в престижных университетах. Все началось в 1905 году, когда в Гарварде ввели новую систему приема – по результатам экзаменов по разным предметам. Хорошо сдашь экзамен и есть деньги платить – примут. Через три года появились первые признаки проблемы. Количество евреев подскочило до 8%, а количество школьников из публичных школ – до 45%. Для Гарварда, элитного университета истеблишмента, это было неприемлемо. Но бесстрашные евреи не смущались и готовились, и в 1922 году количество студентов-евреев подскочило до 20%. Тут Гарвард начал действовать и добавил вышеупомянутый языковой экзамен. Фактически это перекрывало воздух эмигрантам. Так на Брайтон-Бич появились курсы Каплана, специализирующиеся на обучении прохождению SAT тех, у кого английский второй язык. Эти курсы ныне существуют повсеместно, они дороги, но их прохождение если не гарантирует, то весьма приближает человека к заветной цели – стать студентом университета.

Весьма иронично выглядит факт, что экзамен, который столько лет является способом принципиального отбора «умных» людей, был изначально придуман для того, чтобы отсеять тех самых «умных».

Еврейское счастье

Как видите, весьма непросто евреи интегрировались в жизнь Америки, добиваясь гражданского равноправия с американцами. Еще следует упомянуть, что спад антисемитизма в стране пришелся на годы Второй мировой войны, когда США со всем миром вздрогнули, наблюдая трагедию Холокоста.

По моим ощущениям, на бытовом уровне антисемитизма ничтожно мало. Во-первых, за него можно серьезно огрести, как за любую дискриминацию другого человека, а во-вторых, за это время национальность «еврей» стала чем-то вроде отчества. Обычно же американцы не употребляют свое «второе имя», но оно есть у каждого. Хочешь – носи его как парадный мундир, а хочешь – используй в качестве простой футболки, надетой по случаю.

Что же касается мира политики, то там нет-нет да просочатся в прессу высказывания какого-нибудь политического деятеля о еврейском лобби или пресловутой «хуцпы» – своеобразной еврейской наглости, которая города берет. Надо сказать, общественность и пресса реагируют на подобные замечания мгновенно и эффективно. А что же люди? Народ, как известно, любит зрелища, пусть даже они имеют скандальный запашок.

Скажем, для меня евреем как носителем иной культуры являются только евреи- ортодоксы. Было бы сложно не заметить разницу, она бросается в глаза. Те евреи, кто живет по Книге, имеется в виду Тора, во-первых, селятся обособленными коммьюнити. Обычно это район города, в центре которого расположена синагога. По еврейским религиозным законам в праздничные дни и по субботам они не могут управлять никаким видом транспорта, так же как и использовать оный. Поэтому храм должен находиться на расстоянии от дома, которое можно преодолеть пешком.

Они пользуются своими магазинами – там все должно быть кошерным, приготовленным или обработанным опять же согласно религиозным традициям. Ортодоксальные евреи отдают чаще всего своих детей в ешивы – школы с религиозным уклоном. Если ты видишь на улице стайку девочек в юбках сильно ниже колена, обязательно в одежде, которая закрывает руки по ладонь, и головой, покрытой головным убором, – это дочери верующих евреев. Мальчики же носят черные костюмы и обязательно кипы.

Согласитесь, что и в Омске ортодоксальные евреи своим внешним видом и особенностями жизни общины вызывали бы, как минимум, любопытство окружающих. А кое у кого и возможное отторжение.

Чаще всего жизнь религиозных евреев проходит внутри своей общины. Они весьма сплоченны, жизнерадостны и чадолюбивы. Пять-шесть детей в такой семье – норма. Каким-то мистическим образом они выстраивают свою жизнь под таким углом, что сумасшедший, воющий машинами и лупящий по ушам своим шумом Лос-Анджелес проходит по отношению к еврейскому ортодоксальному бытию по касательной, заметно откликаясь на его существование, пожалуй, только в одном: во время больших еврейских праздников – Песаха и Рош-Ха Шаны (еврейские Пасха и Новый год) – в самых обычных школах выходной день, потому что даже нерелигиозные евреи их здесь отмечают и детей в школу не пустят.

Лишний же выходной – радость для любого ребенка, родила его еврейская или нееврейская мама.

Долгое эхо друг друга

В заключение добавлю, что по меткому выражению одного моего знакомого, не замечать антисемитизм не просто, а очень просто, особенно если ты не еврей. Тут я разведу руками – скорее всего, он прав.

При этом очевидным представляется тот факт, что между отношением к евреям в начале прошлого века и отношением к ним в начале нынешнего пролегает огромная пропасть, в которую общество сбросило бессмысленную ненависть и страх невежества перед иной человеческой культурой.

Оттуда, случается, еще до сих пор доносится знакомое эхо антисемитизма, но с каждым годом все глуше и глуше.

**