Александр Лейфер, коренной омич. Автор более десятка книг. Член редколлегии альманаха «Лед и пламень» (Москва), редактор альманаха «Складчина» (Омск). С 1993 года – председатель Омского отделения Союза российских писателей. На IV съезде СРП (2009) избран одним из сопредседателей СРП. Член ПЕН-клуба. Заслуженный работник культуры РФ.

– Александр Эрахмиэлович, с нашим городом связывают немало известных имен отечественных писателей. Кто из них, по-вашему, в наибольшей мере отражает Омск литературный?

– Как известно, в Омске есть Аллея литераторов, где стоят памятные камни писателям, чьи имена составляют славу нашего города. Первый камень был заложен в честь Леонида Мартынова. Полагаю, в первую очередь именно он олицетворяет собой литературный Омск.

– Почему?

– Леонид Мартынов написал лучшие мемуары об Омске. В первую очередь это, разумеется, широко известные «Воздушные фрегаты». Уже после смерти поэта вышли сборники «Черты сходства» и «Дар будущему». Хорошо было бы рано или поздно издать эту трилогию и качественно ее проиллюстрировать. Мартынов в своих новеллах писал об омичах, знаменательных местах нашего города – подобрать иллюстрации было бы нетрудно. Он опоэтизировал краеведческий материал – и, уверен, многие люди, любящие Омск, прочитали бы такой трехтомник с большим удовольствием. Ведь это художественное воплощение 300-летней истории города.

– Вряд ли в ближайшие годы найдутся средства для такого проекта.

– Я понимаю, что текущих и неотложных задач очень много, что материальное сейчас важнее литературы. Сегодня много слышнее критические голоса: не сделали то, не сделали это! В своей критике многие доходят до того, чтобы считать Омск едва ли не самым ужасным городом в стране. Я далек от такой мысли – вполне себе средний город, не лучше и не хуже других. Но важно поддерживать в омичах чувство причастности к своей истории, в том числе и к литературной.

Помню, в детстве мы бегали на лыжах на уроках физкультуры. И отец говорит матери, что неплохо бы Сашке на день рождения подарить лыжный костюм. А мать ответила, что лыжный костюм мы ему и так купим, а на день рождения нужно дарить что-то необычное, а не утилитарное. Так и сейчас: мы ремонтируем дороги, фасады, строим какие-то объекты, но кроме этого важно, чтобы юбилейный год ознаменовался выходом каких-то значимых для Омска книг.

– Что это могло бы быть?

– Да хоть библиотечка писателей, чьи памятные камни украшают бульвар Мартынова. Мы несколько лет назад выходили с такой инициативой в департамент культуры – не состоялось. А должно состояться, книги должны выходить в любые, самые тяжелые времена.

К 70-летию Победы в библиотеке им. А.С. Пушкина открывалась интересная экспозиция. Оказывается, даже во время Сталинградской битвы издавались стихи, классика, детская литература. Если государство издает книги – значит оно уверено в своей победе, так это нужно было понимать. Но ведь сейчас у нас не война, а Омское книжное издательство закрылось. И только благодаря федеральным грантам мы издаем три-четыре книги в год.

– Так может, больше и не требуется? Может, в Омске нет достаточного количества писателей?

– Тут такая странная штука. Из омских писателей состоятельных людей практически нет – никто не ездит отдыхать на Канары, почти ни у кого нет машины. Стихи и проза денег не приносят. А молодежь писать не перестает, более того, я наблюдаю все возрастающий интерес к писательству. Вероника Шелленберг регулярно проводит семинар молодых писателей «ПарОм», там очень хорошая творческая атмосфера. Важно более опытным писателям вовремя что-то подсказать молодым, как-то помочь, рекомендовать литературным журналам.

– И все же согласитесь, Александр Эрахмиэлович, что судьба большинства писателей в Омске незавидная. Достоевский здесь тянул срок на каторге, многие поэты сгинули во времена большого террора, печальная судьба Аркадия Кутилова всем известна. Многие просто уехали из города. Почему так происходит?

– Да, есть известное отторжение. Отчасти это происходит по вполне объяснимой причине: столицы – Москва и Санкт-Петербург – постоянно притягивают к себе талантливых людей из всех сфер деятельности. Противостоять этому процессу могут единицы – Астафьев, Распутин, Драверт. А кроме того, культурная обстановка в Прииртышье творчеству всегда мало способствовала. Омск всегда был городом строгих правил, городом чиновничества. Когда человек выбивался из ряда, выходил за рамки, это вызывало серьезное чиновное раздражение. Так сложилось исторически.

– Кроме чистого писательства, есть ли в Омске примеры удачливых драматургов, сценаристов?

– Вспоминается пример Николая Анкилова. Был такой журналист на нашей студии телевидения, который написал пьесу «Солдатская вдова» и предложил поставить по ней телеспектакль. Заявку отклонили. Затем он окончил Высшие литературные курсы в Москве и там договорился о постановке своей пьесы на Центральном телевидении и даже аванс уже получил. Но каким-то образом слух об этом дошел до обкома партии, вызвали туда Николая и говорят: «Премьера должна состояться в театре драмы. Ну и что, что аванс получил. Ты где на партийном учете состоишь – у нас или в столице? А аванс вернешь». В общем, вышел у нас спектакль, шел с большим успехом. Пьесу перевели на 19 языков.

А из более близких примеров могу привести Алису Поникаровскую. Когда-то она опубликовала у нас в «Складчине» свой роман, который потом номинировался на Букеровскую премию. Затем уехала в Москву, где пишет сценарии для телефильмов. Вскоре собирается приехать в отпуск в Омск, кстати. Можно с ней отдельное интервью сделать на этот счет.

– Да мы знакомы. Сделаю, конечно. Но если вернуться к перспективам молодых писателей, кажется очень важным иметь в большом городе свой литературный журнал, который мог бы стать той самой питательной средой для начинающих талантов.

– Да, золотых лет у омских литераторов никогда не было, как и не было своего литературного журнала. Единственный раз, сразу после Колчака, выходило отличное издание самых широких литературных взглядов – журнал «Искусство». Но свет увидело всего два номера. Существующий альманах «Складчина» и крайне редко выходящий «Литературный Омск» чисто символически поддерживают литературную жизнь мегаполиса. Конечно, нужен такой журнал, но многочисленные попытки его создать всегда заканчивались фиаско. Все упирается в финансирование, а денег, ясное дело, на литературу в Омске нет.

– С другой стороны, писателю важно, чтобы у него был читатель. Понятное дело, что большими тиражами в России могут похвастать разве что писатели детективных романов. Есть ли шанс у читателя найти нужную книгу в библиотеке?

– Наверное. Хотя в Омске, замечу, всего лишь две библиотеки – Пушкинка и аграрного университета – построены по специальным проектам и оснащены библиотечной мебелью. Остальные размещаются в переоборудованных зданиях. И вряд ли ситуация изменится к лучшему в ближайшее время, поскольку тенденция финансирования культуры по остаточному принципу сохраняется.

В Омске, однако, можно было бы расширить деятельность литературных музеев. Скажем, сейчас реконструируется Омская крепость, в которой были инженерные мастерские. Во всем мире на подобных объектах имеется табличка «Здесь был Достоевский». А у нас он в первый же день прибытия на каторгу был направлен в эти инженерные мастерские, чтобы заменить тяжелые этапные кандалы на легкие рабочие, так называемый мелкозвон. После четырех лет каторжных работ здесь с Федора Михайловича снимали эти кандалы, переводя его таким образом в категорию свободного человека. Разве это не повод для создания на базе бывших инженерных мастерских филиала музея имени Ф.М. Достоевского? В Центральном военном архиве наверняка можно найти старые чертежи, восстановить мастерские, сделать из них еще один культурный объект, а не ресторан какой-нибудь очередной.

– И последний вопрос. Как обычный человек превращается в писателя?

– Человек пытается разобраться в себе и окружающем мире. Если у него есть дар, то возникает обязательная потребность поделиться итогами своих размышлений с другими людьми. И это чувство вряд ли изменится в обозримом будущем, потому что человек меняется очень медленно.

*