Просветительская газета «Татарский мир

Дата выпуска: 2003,№ 5

Мир — это сад, а держава — ограда его.

(Из трактата ат-Тартуши «Тайна тайн»)

О великом государе средневековой Азии Тимуре (Тамерлане) мы знаем вроде бы много — и до обидного мало. Шесть веков назад он потряс вселенную, создав державу с империю Алек сандра Македонского и почти восстановив империю Чингис-хана. Сфера его могущества простиралась от Мон голии до Средиземного моря, интересы — от Атлантики до Тихого океана. Его государство было единственной сверхдержавой на рубеже XIV—XV ве ков. Император Византии признал себя его вассалом, короли Англии и Франции искали с ним союза, Европа тихо трепетала перед ним —победителем грозного турецкого султана Баязида Молниеносного.

«Предтеча Антихриста»?

В исторической памяти народов Тамерлан обрел образ грозный, непонятный, почти сверхъестественный, если не чудовищный. Трагический перелом средневековья — XIII—XIV века — в обыденном сознании связан с тремя «вселенскими» катастрофами, грянувшими из неизведанных глубин Азии — татаро-монгольским нашествием, чумой и явлением Тимура. Этот огнебородый монгол — хромой богатырь и ученый завоеватель, — фаталь но, неистово непобедимый, казался всадником Апокалипсиса. Армянский средневековый историк Фома Мецопский именует его «предтечей Антихрис та». Действительно, громит государства десятками, воздвигает пирамиды из тысяч и тысяч голов... Но достаточно ли нам для понимания Тимура и его деяний летописных отрывков, предвзятых оценок и картин Верещагина? Скорее, на оборот: «лоскуты» знаний лишь умно жают незнание, а непостижимое еще больше пугает. Ниже мы убедимся, что именно этого и добивался в конечном счете сам Тимур — и добивался вполне успешно А потому нам важно понять не только то, что он делал, но зачем, почему и как: смысл объясняет если не все, то многое.

Только ли жажда могущества и до бычи побуждала Тимура к завоевани ям, как обычно считается? Для властолюбца-сибарита сама борьба за ми ровое господство чересчур изнурительна. Как замечали уже современники, Тимур таким человеком не был; им двигал сложный и не всегда оче видный интерес. Зато властолюбие и алчность других он использовал как одно из множества средств для дости жения цели.

Разгул мелких тиранов

Присмотримся к среде и обстановке, в которой вырос Тимур. Сын тюркизированного монгольского бека Тарагая из рода Барлас, он родился близ Кеша (Шахрисабз) в 1336 году. Надежды Барласов — недавних кочевников — на мирную жизнь среднеа зиатских землевладельцев быстро рас сеялись. Тимуру — одиннадцать лет, когда государство Чагатаидов (потом ков второго сына Чингис-хана) распа дается и превращается в мешанину враждующих мелких владений — за короткий срок убиты четыре хана. С двенадцати лет Тимур сопровождает отца на «войну всех против всех», которую приходится вести ради самосо хранения. В 1350-х годах Тимур — отважный и признанный вожак отрядов воинственней молодежи. Они не угоняют скот,а борются за власть над страной. В 1361 году Среднюю Азию захватывает хан моголов Тоглук. Тимур — наш герой не теряется: для вида подчиняется ему и правит Кашка-Дарьинской областью. Разбитый Ильяс Ходжой, сыном Тоглука, он уходит на север Афганистана во владения эмира Хусейна. Вместе они отвоевывают Самарканд. Хусейн восстанавливает против себя сподвижников — Тимур повышает свой авторитет, а Хусейна отдает в руки его кровных мсти телей. В 1370 году Тимур избран на курилтае великим эмиром и регентом среднеазиатского ханства Чагатаидов: хан Суюргатмыш по сути бесправен, от его имени повелевает Тимур.

Тамерлан, или Железный Хромец

Верховная власть над Средней Азией — лишь начало исторического пути эмира Тимура. Процветание молодого государства зависит от роста богатства, укрепления казны, администрации и войска, а все вместе — от устойчивого и предсказуемого внеш него окружения. Но до этого идеала, наметившегося было веком ранее при наследниках Чингис-хана, теперь, кажется, далеко как никогда. К югу, в Афганистане и Иране, бушует феодальная анархия, к северу — Урус-хан Белой Орды почти подчиняет себе Орду Золотую; все владения Чингисидов раздроблены и угрожают Самарканду — центру среднеазиатского объединения. Тридцатишестилетнему Тимуру предстоит подчинить оседлый «Иран» (оазисы Средней Азии) и кочевой «Туран» (Великую степь). Но как? Ограничены не только материальные возможности его государства, но и физические силы самого Тимура. Уже девять лет, как он зовется Тамерлан, Тимур Аксак — Железный Хромец. Еще в 1362 году он тяжело ранен в одном из боев. Почитаемый вождь, богатырь, смелый и опытный воин становится инвалидом: его правая нога не разгибается, правая рука теряет подвижность в локте. Теперь он как никогда вынужден полагаться на свой разум стратега и тончайшую интуицию геополитика. В недужном теле — могучий дух.

«Благоразумие помогает всему»

Странно, что о Тамерлане мы лучше знаем как о дерзком воине и полководце (хотя это вещи разные), а не как о мудром государственном деятеле. Виной тому расхожее мнение о его неграмотности. Но даже студент-востоковед на своем опыте докажет, что Тамерлан сумел бы усвоить основы персидской либо тюркой грамоты не более чем за месяц. Иное дело, что на арабской или древнеуйгурской (принятой у монголов) графике Тимур не мог бы читать бегло. Разбирать же тексты по складам в присутствии под чиненных было бы и несолидно, и не разумно. Потому-то чтецы читают, а Тимур слушает, думает, решает. Все противники, которые наивно верят в миф о его неграмотности, неизменно и горько жалеют об этом, становясь жертвой всеведущего Тамерлана. Его внезапные и сокрушительные удары непостижимы, а потому ужасны. В чем причина непобедимости, соперник не догадывается и догадываться не должен. Тимур требует, чтобы наступательная мощь его армии «горой вырастала в глазах неприятеля, обрушиваясь на него тяжко и мерно». Источник же этой мощи — стратегическое искусство «терпеливой твердости в форме притворной небрежности». Покоряя мир, Тамерлан, по его собственным словам, «наблюдает за всеми и всем, прикрываясь маской бездействия».

«Весь мир не стоит того, чтобы иметь двух правителей»

В приведенной максиме Тимура долгое время видели обоснование его завоевательской мании. Понимать же ее буквально нельзя, это типичная средневековая метафора. Тимур не раз признается в отвращении к усобицам мелких тиранов, которые сполна пережил в молодости. Но пока, в 1370— 1380-е годы, он шаг за шагом подчиняет Ферганскую и Ташкентскую долину, Хорезм и Балх (север Афганистана), за Аралом поддерживает золотоордынского Тохтамыша против белоордынца Урус-хана. Столкнувшись с неверным своим вассалом Тохтамышем в Иране и Хорезме, Тимур пятнадцать лет ведет с ним удивительно планомерную борьбу: в итоге Золотая Орда распадается (1395), а Тохтамыш навсегда исчезает в Сибири. В степях за Балхашем Тимур разбивает воинственных моголов и женится на дочери их хана Хызр-Ходжи. Подчинив Иран, Афганистан, Великую степь и Кавказ, он объединяет бывшие владения сыновей Чингис-хана Джучи и Хулагу со сред неазиатскими землями Чагатая. В 1398 году он громит Делийский султанат в Индии, а вскоре — Багдадский халифат арабов и Османскую Порту (1401 — 1402). Европа изумлена тем, как в мгновение ока ее гроза Баязид Молниеносный становится жалким пленником Тамерлана. Наконец, зимой 1404—1405 годов Тимур во главе 200-тысячного многонационального войска выступает в поход на Монголию и Китай. Присоединение Монголии (в то время раздробленной) и контроль над Китаем (ослабленным усо бицей 1399—1402 годов) позволяли подчинить всю Великую степь и весь Великий шелковый путь — внутренний азиатский континент.

За тридцать лет Тимур создает в сердце Азии империю, географически ограниченную пятью двуречьями — бассейнами Волги и Урала, Оби с Иртышом, Тигра и Евфрата с Персидским заливом, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы, империю, которая была бы мощнее и лучше организованной, чем держава Чингис-хана, успей Тимур вполне ее укрепить. Уже к 1403 году на исламском Востоке установлен относительный порядок, немыслимый весь XIV век, а то и много дольше. Китай ским походом Тимур намерен сплотить военную и гражданскую элиту всех подвластных стран и завершить формирование «пакс тамерланика» (мир по Тамерлану) к 1408 году — 180-летию смерти Чингис-хана и к своему собственному 72-летию (как раз столько прожил Чингис-хан, которого Тимур вполне способен затмить).

«Небо — дуга, а земля — тетива»

Успехи его столь велики, что На полеон Бонапарт мечтает быть похороненным в гробнице — копии тамерланова мавзолея Гур-и Эмир в Самарканде (саркофаг поверженного императора в парижском Пантеоне — свидетельство тому, что его заветное желание исполнилось).

Но высший секрет триумфа Тимура непостижим для Наполеона. Тот побеждает, истощая силы Франции и вообще всей Европы, а силы и возможности Тамерлана в ходе борь бы прирастают. Наполеон опрометчиво атакует Россию и тщетно ждет ее капитуляции на Поклонной горе. Тамерлан останавливается на подступах к еще не вполне остывшему Куликову долю. У Наполеона ум служит силе, у Тимура сила — уму. Не потому ли он способен всерьез рассматривать сами небо и землю как части исполинского лука своей геополитики?

«Побеждать, не обнажая меча»

Тимур прекрасно помнит арабскую пословицу «Мир — в тени мечей» (и даже рай — под их сенью). Но знает он и то, что мир может быть видом войны, а «война — обманом» (изречение пророка Мухаммада). А потому сила должна находиться в узде разума (то и другое по-арабски — «акль». ):

«Храбрый воин убьет десятерых, хитрый — уничтожит все войско» (аль-Маварди). В арабском «Поучении владыкам» также предлагается предпочитать силу хитрости, воевать тогда, когда иного выхода уже нет, не растрачивать в боях армию — опору государства. Сам Тамерлан считает, что «благоразумие завоевывает царства, не поддающиеся даже мечу» и «не должно прибегать к

оружию в деле, требующем разумной политики». Но поскольку вовсе обойтись без войны, полагает он, невоз можно, боевые действия следует свести к минимуму: поступать по принципу древнекитайского полководца Сунь-цзы «воевать и побеждать (почти или совсем) не сражаясь». Учение Сунь-цзы было известно Чингис-хану, Тамерлан же его творчески усовершенствовал.

Что главное в геополитике (высшей стратегии) Тамерлана? То, что в ней нет ставки на силу, которую он, однако, умеет демонстрировать виртуозно и сколь угодно устрашающе: победа для него — понятие не физическое, а психологическое. До сих пор в долж ной мере не оценено геополитическое учение Тимура: ни его теоретические высоты, ни практические результаты. А ведь в «Уложении» Тимура читаем: жалок правитель, авторитет которого слабее его кнута. Цель политики Тимура, которой он никогда не скрывал, — устранять таких горе-правителей в любом досягаемом районе

мира. Достичь этого заведомо легче не силой, а умом и умением, используя заветные желания, устремления и по буждения людей. В них-то и нацелены, по признанию Тимура, «стрелы» в его «луке».

Государство должно богатеть, армия — служить ему опорой. Растрачивать же в сражениях оба эти потенциала просто глупо. Но уж если при ходится воевать, то действовать надо как на учениях, по схеме «задача — исполнение — результат». Тамерлан располагает бесспорно сильнейшей и совершеннейшей армией на рубеже XIV—XV веков. Но эта армия лишь «обслуживает» политику, ее действия предельно осторожны и сведены к минимуму. Кредо Тимура-полководца: «Безрассудная храбрость — дочь бесов», а «хороший план стоит ста тысяч воинов». Тимур, как правило, начинает с детального изучения противника. Сведения отлично налаженной разведки дают обильную пищу для «размышлений в тиши покоев»: обдумывая свою геополитику, Тимур, по его же словам, садится играть в шахматы не с противником — с самим роком истории.

«Фоторазведка» XIV века

Его ежедневно и ежечасно дейст вующие многоликие разведчики не просто изучают театр войны, но под час в мельчайших деталях зарисовы вают нужную местность и все, что на ней движется. В эффективности тамерлановой «фоторазведки» можно убедиться, сравнив тонкость китайской живописи (ее методы проникли в XIII веке и в Среднюю Азию) с акварелями М.Волошина (ученые-геологи ценили их точность) и тактическими (времен первой мировой войны) зарисовками «русского Сунь-цзы» XX века генерала А.Е.Снесарева, выдающегося полководца и ученого

-востоковеда. Дальнейшая стратегическая работа у Тамерлана поставлена на системную основу и расписана «по нотам» геополитики. Неслучайно А.Е.Снесарев называет генштаб современной армии «тамерлановым мозгом». Стратегия Тимура известна своей непревзойденной изощренностью, но насилие никогда небыло ее самоцелью.

Знать историю, чтобы делать ее

Жестокость допускается, как правило, только ради демонстрации все могущества Тамерлана. Правитель — «тень Аллаха на земле», а Бог бывает грозен. Порой Тимуру просто необходимо показать, сколь исполинские силы ему подвластны. Его воины — особенно монголо-татарские кочевники в сражениях неукротимы. Если скандинавские викинги хоронят свои золотые клады в болотах, надеясь на за гробную жизнь, то воинство Тимура иногда «заготавливает» с той же целью рабов, которых убивает в немалом числе. Но это не все, и не самое главное.

Следуя идее Сунь-цзы о борьбе за души противника, Тамерлан стремится изучить не только отдельные личности, но особенности целых народов. Об этом он прямо говорит в своем «Уложении», то же подчеркивает в «Зафар-намэ» («Книге побед», посвященной жизни Тимура) ее автор Шараф ад-Дин Йезди. Как и Макиавелли, Тамерлан считает, что история наполовину в руках Божьих, наполовину — в человеческих. Быть «тенью Аллаха» — значит понимать свершившиеся и уметь предвидеть новые исторические перемены. Такое умение управлять силами истории едва ли не превосходит мощь организационно-психологического оружия — «ядерного» по своему разрушительному воздействию, — которое Сунь-цзы разрабатывал за двадцать веков до Тимура.

«Уловки богов»

В исламском богословии и в истории средневековой арабской политики известно понятие «хитростей, или уловок богов». Мощь хитростей единого Бога особенно велика. Как «тень Аллаха» Тамерлан весьма преуспел в умении малыми силами добиваться несоразмерно многого (чуть ли не с двумя сотнями воинов побеждать 12 тысяч противников и т.п.). Однако символ его необычной стратегии — взятие крепости Карши начинающим полководцем Тимуром. Он намеренно по казал врагу, что отряд его мал и всерьез его принимать не стоит. Гарнизон Карши завалил ворота землей и спокойно лег спать. Тихо, чтобы не разбудить неприятеля, воины Тимура пробрались в крепость и затрубили прямо в уши безмятежно спящих. Если библейский Иисус Навин, обрушив стены Иерихона, не обошелся без стрельбы и драки, то Тимуру не понадобилось для захвата крепости ни единого выстрела. «Непокорные должны попадаться в собственные сети», — любил повторять Тамерлан.

«Добром воздать за добро, зло предоставить собственной участи»

Тимур не устает напоминать, что распространяет в Азии порядки и заповеди ислама. Его подданные — люди разных исповеданий и культур. И Тимур, безусловно, знает положение «Правил для государей» ат-Тиктаки: «Мир может удержаться на неверии, но не может — на несправедливости». Тем более известно ему изречение пророка Мухаммада, что именно «справедливость — весы Аллаха на земле». Потому Тамерлан великодушен к пленным противникам, верным своему долгу (либо берет их к себе на службу, либо отпускает на свободу). Предателей, напротив, презирает и лишь использует как товар, разменную монету в своей политике. Известно, что Тамерлан был чужд мстительности и предостерегал от нее других в своих поучениях.

Как ни покажется удивительным, но завоевательная политика Тамерла нанацелена на мироустроение, внесение покоя в жизнь стран и народов. Выросший в хаосе мелких тираний, он постоянно ведет с ними «партизанскую войну». Государства, неустроен ные и пораженные беззаконием, он решает нужным завоевать. Но... чаще не оружием, а более тонким политическим влиянием сильного в среде слабых (пусть и превосходящих численно). Вряд ли случайно известный русский востоковед академик В.В.Бартольд считает Тимура в равной мере выдающимся разрушителем и созида телем. С Тимуром связан расцвет культуры Азии — «тимуридский Ренессанс» в архитектуре, живописи, прикладных искусствах, совершенствование ирригационных систем, развитие караванной торговли. Важнее, однако, что и сверхдержаву он возводит ради покоя созидательного. Характерно, что интересы просветителя, ученого (даже в ущерб искусству по литики) оказались предпочтительны и для его внука Улугбека. Сам Тимур неизменно заботится о развитии «семи наук» и ради бесед с учеными «спускается с трона»: известно его непраздное увлечение историей, философией, теологией, естественными науками.

Необычен Тимур. Строит роскош ные дворцы с обширными садами, но живет в простой юрте. Накапливая богатства со всего мира, по сути их не присваивает. Всю жизнь не зная праздности и покоя, ценит радости не столько материальные, сколько духовные — общение с учеными. Его раз влечения аскетичны: охота и шахматы, правила игры в которые он сам же усовершенствовал. Как личность, он скромнее, но и богаче множества великих мира сего.

Не секрет, что большинство монархов жаждет увековечить память о себе теми или иными «пирамидами». Но он, умирающий владыка мира, просит лишь о безыскусном надгробии — обычном камне с простой надписью «Тимур».

«Проверить справедливость самих обвинений»

Почему же исторический образ Ти мура подчас искажается и на Востоке, и на Западе (хотя не всегда и не всеми)? Устрашающие черты ему при дают даже не сами деяния Тамерлана, а вырванные из контекста событий субъективные оценку всех тех, над кем он одержал победу. Однако такие жертвы геополитики Тимура встреча ются лишь на Востоке. На Западе же «черная легенда» о Тамерлане нужна, дабы исторические одежды самой Европы на ее фоне выглядели бело снежными. Над этим иронизирует А.Е.Снесарев: Тамерлана, по сути, обвиняют в том, что он делал историю не по западному (достаточно ханжескому) шаблону — и черепов-то у него слишком много, и дым от пожаров очень густой. А о том, что в европейской истории случались вещи и гораз до ужаснее, попросту умалчивается. Как тут не вспомнить еще одну заповедь Тимура своим преемникам: «Со брав полные сведения об обвинителях, проверить справедливость самих обвинений»; доносы и клевету он считает серьезной угрозой безопасности государства и общества.