Ген путешественника

Замечали ли вы, что некоторые люди не могут долго усидеть на одном месте? Это выше их сил. Для них путешествия – это жизнь. Они все время либо рассказывают о путешествиях, либо собираются куда-то ехать, либо уже в пути: на поезде, в самолете, автомобиле, байдарке, пешком. А есть люди совсем другого склада. Они не совсем понимают, зачем куда-то и для чего-то ехать, плыть, лететь, шагать. Им хорошо дома, под пледом в уютном кресле, с чашкой кофе в руках, с любимой кошкой под боком и айпадом на коленях. Не берусь встать на чью-то сторону и сказать: так правильно жить. Каждый выбирает для себя…

Хотя недавние исследования нейробиологов показывают, что выбор этот за нас уже сделала природа. Жажда странствий закодирована на генетическом уровне. Оказывается, есть такой ген - DRD4-7r (ученые окрестили его как «ген жажды странствий»), и если он наличествует в вашем организме, готовьте рюкзак, чемодан или авоську – и в дорогу.

Наверное, есть целые исторически сложившиеся группы населения, у которых этот ген присутствует чаще, чем у других, – кочевники. И здесь не важно, Африка ли это, степи Евразии или заполярная тундра. Важно то, что в этих народах живет жажда открытий и природное любопытство...

Вот и внутри меня живет этот самый DRD4-7r. Не знаю, кровь ли это потомков Чингиз-Хана или африканских бедуинов бродит по венам (я, как любой русский, не могу поручиться за свою генеалогию!), но с самого детства каждый февраль в организме включается инстинкт перелетной птицы. Начинается все с бессистемного блуждания взглядом по географической карте, отктуда выхватываются названия – плато Путорана, Бодайбо, Патомский кратер, которые ласкают слух и будоражат солнечное сплетение. И вот оно – родилось новое путешествие. И теперь ничто не может меня остановить.

Так произошло и с Ямалом. Помните загадку из курса школьной географии: полуостров, который жалуется на свои размеры? После того как я прочитала, что Ямал с ненецкого переводится «край земли», отчетливо поняла: МНЕ ТУДА НАДО!

Однажды, коротая время в ожидании летной погоды в Ямальском поселке Яр-Сале, геоморфолог Леонид поведал мне, что среди них, геоморфологов, нет единого мнения о происхождении Ямала. Одни считают полуостров речными наносами, другие – огромным древним айсбергом, покрытым речными отложениями. Один раз кто-то из рабочих подсунул в буровую установку морскую раковину, чем вызвал бурю новых дискуссий и теорий по этому поводу. Позже выяснилось, что раковина была с берегов какого-то теплого моря.

Вот на этом самом Ямале-айсберге в течение шести летних сезонов судьба подарила мне возможность путешествовать в качестве руководителя археологических разведок. Именно здесь я открыла для себя один из таких замечательных народов-кочевников, носителей «гена жажды странствий» – ненцев, или ненэй ненэця, что в переводе означает "настоящий человек"!

120 процентов гарантии

Первый ненец, с которым я близко познакомилась, а после и подружилась, – Гаврила Алексеевич, маленький, круглолицый, жизнерадостный, в ставшем уже национальной одеждой камуфляже и резиновых сапогах. Несколько лет он был нашим неизменным проводником. На его далеко не новой моторке мы обследовали археологические памятники на Оби и ее притоках. Каким бы сложным ни выглядел маршрут, ответ у него всегда был один:

- Можно. Сделаем, - и неизменная улыбка во все лицо.

Потом оказывалось, что все не так просто, иногда – невыполнимо. Постепенно в работе с ним выработали следующую тактику:

- Гаврила Алексеевич, а вот сгонять в разведку на Шурышкарский сор (озеро) и обернуться за два дня можно?

– Можно. Сделаем.

Если на этом фраза заканчивалась, можно смело ехать.

Но если следом прибавлялось:

- Мы же быстроногие олени! – следовало насторожиться и уточнить:

- А сколько процентов гарантии?

– Сто двадцать! – смеется Гаврила Алексеевич.

Значит, смело отправляемся в путь. Если меньше ста процентов, крепко призадумываемся и закладываем дополнительные день-два на непредвиденные обстоятельства. И дело тут не в нашем проводнике.

Из 118 населенных пунктов округа 99, в том числе и Салехард, не имеют постоянной автотранспортной связи. И это при плотности 0,7 человека на 1 квадратный километр. В общем, ни людей, ни дорог. Связь осуществляется в основном по воде. Как-то пытались уехать в Салехард из поселка Катровож, где вроде бы гарантированно есть регулярное водное сообщение.

Пришли на пристань, спрашиваем у местных:

– Когда ближайший катер?

– Не знаем, вообще ночью, но сегодня волна – может и не прийти…

– А как узнать, будет ли?

– Никак.

- А как вы узнаете?

– Караулим по очереди.

- А сколько караулите? - подозревая худшее, спрашиваю я.

- Иногда день, может, неделю.

Выбирались мы оттуда все той же моторкой, преодолевая волну не слабее морской. Водитель лодки выдал нам спасжилеты.

– А что делать, если перевернемся?

Он очень внимательно на меня посмотрел и ответил:

– А ничего!

- А спасжилеты?

- Спасжилеты – для порядку…

Стоп, собаки! Стоп, олени! Стоп, мои нарты! It`s my life!

Следующий урок в этой школе жизни я получила уже в чуме, выполняя работы для администрации Ямальского района ЯНАО. В качестве проводника выделили Владимира, оленевода-кочевника, очень хорошо знающего местную тундру. Наученная Гаврилой Алексеевичем местному этикету, поехала с подарками: чайником, сладостями и большой упаковкой батареек. С появлением генераторов, GPS-навигаторов и прочей техники батарейки у ненцев стали одним из самых востребованных товаров.... Владимир пригласил в свой чум, который стоит на реке Ябта-Хадытта. Добирались на лодке. По пути несколько раз пришлось разбирать завалы: высокая вода подмыла берега и обрушила лиственницы. Наконец, добрались.

Встречает нас рослая для ненки (около 1,7 м - Авт.) женщина. Галина - жена Владимира. Из-за спины матери выглядывают две хитрые детские чумазые физиономии. Здороваюсь. Хочу угостить конфетами. Зыркают любопытными глазами, косятся на сладости - не берут. Отдаю пакет с "Кара-Кумом" Галине. И тут же - в секунду! - половина конфет слопана. Физиономии детей теперь еще более чумазы, но не менее любопытны.

Заходим в чум. Немного робею, потому что сразу же вылетели из головы все знания, почерпнутые о ненецких обычаях в книжках. С ужасом думаю, что не помню, какая сторона женская, какая мужская и где находится та линия в жилище, за которую женщине переходить нельзя категорически. Галина и Владимир смотрят настороженно: как я себя поведу? Честно признаюсь: прочитала все правила и обычаи, но от волнения все забыла. Прошу заново рассказать и объяснить. Облегченно смеются. Оказывается, до меня у них был один ученый - эколог из Москвы, который, во-первых, отказался ночевать в чуме, во-вторых, поставил свою палатку за чумом на женской стороне. В-третьих, категорически отказался от угощения, чем очень обидел хозяев. Владимир провел мне небольшую экскурсию.

Чум – это большое конусообразное сооружение из 40 шестов и покрытия из оленьих шкур (нюки) с небольшим отверстием для выхода дыма сверху.

.

Каждый предмет и каждое место внутри с древности имеет своё назначение. Центральной осью чума служит шест, который ненцы считают священным и называют симзы. На нём помещались родовые духи, вырезанные из дерева. За симзы размещается священное пространство си. На него могут ступать только старшие мужчины. Для женщин и детей это место запретное. Напротив си, у входа, находится нё. Это – место женщины. Здесь она занимается домашними работами: шьёт, чинит одежду и обувь, вытягивает нитки из оленьих жил и сухожилий. Здесь она готовит пищу, накрывает стол.

Посередине, между си и нё, находится спальное место. Все оказалось не так сложно. Мне как женщине нельзя было заходить за центральный шест – симзы - и подходить к священной нарте, которая располагалась за чумом. Немного освоившись, завела с Владимиром разговор о своих планах, бодро изложила написанный еще в городе график, долго объясняла, что поджимают сроки и у меня билет на самолет, и если он пропадет, новый купить практически невозможно... Молчание было мне ответом. Тогда я спросила:

– Во сколько мы сегодня выйдем в тундру?

Владимир внимательно слушал меня, улыбнулся:

- Давайте пить чай.

Скрепя сердце соглашаюсь. Заварку для чая ненцы кипятят. Поэтому напиток получается очень густой и крепкий. К чаю хозяйка подала рыбу: сырую (муксун), жареную, вареную, жареную икру и что-то еще очень нежное и вкусное, тоже из рыбы. Мы пили чай, ели рыбу, разговаривали о новостях с Большой Земли, о местных обычаях и правилах и еще обо всем на свете. Первый час внутри меня бурлили вулканы: "Тратим драгоценное время! У нас госзадание! Самолет через 10 дней! Да сколько же можно?"

На второй час чаепития внутренние страсти поутихли. Смирилась с раздражением... Правда, иногда что-то вдруг во мне взбулькивало (может быть, излишки чая, скопившиеся в организме):

- Ой, пропал билет, а мне через 12 дней в Грецию…

На третий час все такого же неспешного поглощения чая госзадание и билет ушли куда-то далеко. Быть может, в тундру. Ловлю себя на мысли, что все это мне уже как-то глубоко безразлично. А главным увиделось, что два дня назад набрала цвет голубика, и через неделю поспеют ее первые ягоды, скоро должны полететь на юг белолобый гусь и казарка, через пару дней олени доедят на этой стоянке ягель, и нужно собирать аргиш (олений караван - Авт.) и кочевать дальше...

С тех пор, когда чувствую, что захлестывает суета, вспоминаю Владимира и говорю себе:

- Давай пить чай!

Так – надежно…

Ненцы все время чем-то заняты: собирают чум, разбирают чум, кочуют, собирают все, что попадается в округе.

Пока я описывала какой-нибудь археологический памятник, Владимир успевал собрать полный рюкзак грибов, или полный туесок ягод, или небольшую вязанку дров, которые расходовал очень экономно – буквально на двух ветках лиственницы он кипятил котелок чая и снова убегал что-нибудь собрать-запасти на зиму. Когда мы возвращались, Галина кормила нас рыбой или олениной и при этом постоянно что-то шила из оленьих шкур.

Как-то выдались полдня свободных, попросила показать, что она делает. Оказалось, мужскую обувь – пимы. Шьют их из камусов, шкурок оленьих ног. Подошву пимов делают из щеток – шкурки меж копытной части ног оленя.

На щетке волос жёсткий, упругий, благодаря этому снег не прилипает к подошве. Пимы подвязываются под коленом ремешком или шнурком. Внутрь надеваются меховые чулки – либты - мехом внутрь, из осенней шкуры оленя.

- А сколько времени ты затрачиваешь на одну пару обуви?

Галя смотрит удивленно. Оказывается, она никогда не считает свои трудозатраты.

- Хорошо, - не сдаюсь я. – А сколько пар обуви надо тебе сшить на зиму?

Вопрос ставит ее в тупик.

– Сколько надо, столько и шью.

– Но ведь сейчас есть всякие новые технологии, специальная одежда для полярников, горных восхождений? Почему надо столько сил и времени тратить на изготовление одежды? Ведь можно ее купить!

- Володя в Москву ездил, привозил куртку такую, - говорит Галя. - Порвалась – чинить нечем, а один раз зимой чуть не замерз в ней. Уж лучше я сошью. Меня бабушка научила. А ее – ее бабушка. Так - надежно…

Самолет – хорошо, пароход – хорошо, а олени - лучше

В один из приездов на Ямал обследовали реку Пяку-Пур, в лесной зоне Ямала. На выходе с маршрута в условленном месте нас должен был забрать ненец по имени Юрий. Мы немного сбились с пути, попали в болото. Наконец вышли к назначенному месту, по уши перемазанные в болотной грязи. На дороге стоит ждет новенькая Toyota Land Cruiser Prado 150. Поздоровались с Юрием. Он положил наши вещи в багажник и пригласил в машину. Начинаем стягивать свои перепачканные болотники, памятуя о том, как мужики трепетно относятся к своим большим красивым игрушкам. Юрий смотрит непонимающе:

- Зачем сапоги снимаете?.

– Ну как же! Машина новенькая, вон даже наклейки еще не сняты. Запачкаем же!

- Это машина для работы, – отвечает Юрий. – Пару лет поезжу, куплю новую.

Уважительно замолкаем. Дорога предстоит долгая, завязывается неторопливый дорожный разговор. Расспрашиваю Юрия о работе, о семье. Он из Ямальского района. Летом работает на «нефтянке», а его старший брат кочует с оленями. Зимой Юрий присоединяется к брату, и они кочуют двумя семьями. Старший сын учится в Санкт-Петербургском университете.

- На физика, - гордо пояснил Юрий. – Я ему недавно квартиру в Питере купил.

В уме складываю стоимость Cruiserа и питерской квартиры и спрашиваю:

– Ты, Юрий, значит, богатый ненец, миллионер?

Он не понимает :

- Я не богатый. У меня всего 1200 оленей. Мой двоюродный брат – богатый. У него больше 3000 оленей.

– А у него есть машина, квартира в Санкт-Петербурге, деньги?

- Нет, квартиры и машины нет. Он же в тундре, ему зачем? Денег есть немножко…

Потом подумал немного и добавил:

- Деньги любой, кто захочет, может заработать и будет с деньгами, а богатый — тот, у кого оленей много.

– Так значит, человек с деньгами и богатый человек – это не одно и то же?

- Конечно, нет! – уверенно отвечает Юрий. – Деньги как вода, сквозь пальцы утекают, а богатство – олени – всегда с тобой.

Продолжение следует...

Читайте в следующей части о "великой сталинской стройке", унесшей жизни 300 тысяч человек, о том, почему стелу, установленную в Салехарде, окрестили памятником пропавшей колбасе, а также о том, что "сволочь" необязательно означает - "плохой человек".

***