Если в 1935 г. имелась 31 дивизия, то к осени 1939 г. их насчитывалось уже 102, а общая численность армии за семь предвоенных лет возросла со 105 тыс. почти до 4 млн. человек, т. е. увеличилась более чем в 35 раз и Германский фашизм создавал не только материальную базу для подготовки и развязывания второй мировой войны, но и формировал идеологию агрессивной войны, разрабатывал ее доктринальные положения. Выступая перед руководителями молодежных организаций в 1937 г., Гитлер говорил: «Германия должна стать вооруженным государством, а это значит — не только от мала до велика уметь владеть оружием, но и воодушевляться воинственными устремлениями»12. Он неоднократно повторял, что война против СССР —это борьба двух идеологий.
Для воспитания воинственных устремлений германские фашисты всячески разжигали среди немецкого народа антисоветизм, национализм, шовинизм и расизм. Прежде всего они апеллировали к националистическим чувствам, спекулируя на таких понятиях, как «расовая общность немцев», «немецкая верность долгу».
Широко распространявшаяся гитлеровцами теория о «превосходстве арийской расы» служила им для оправдания притязаний на завоевание мирового господства, на неограниченное расширение «жизненного пространства».
Германия и Италия
Следующим актом венгерской политики стал захват Трансильвании.
По второму венскому арбитражу 30 августа 1940 г. Германия и Италия отторгли Северную Трансильванию в пользу Венгрии. У Гитлера появилось мощное средство воздействия на правящие круги Румынии и Венгрии, чтобы включить их в предстоящую войну фашистской Германии против СССР.
Германской дипломатии были на руку угрозы в отношении Румынии и со стороны Венгрии, и со стороны Болгарии, так как это способствовало сближению Румынии с Германией, которой в свою очередь нужны были ее сырьевые ресурсы, прежде всего нефть. Фашистские главари отводили важную роль Румынии в готовившейся войне против СССР.
Венгерские реакционные круги не хотели понять, что самостоятельные внешнеполитические шаги Венгрии никогда и нигде не смогут выйти за границы, установленные фашистской Германией. К лету 1939 г. резко обострились немецко-польские отношения. Реально оценивавшие ситуацию политики открыто поговаривали о неизбежности военного конфликта.
В этом вопросе и у венгерского правительства не было иллюзий, хотя министр иностранных дел Чаки 13 июля 1939 г. писал венгерскому послу в Варшаве Андрашу Хори: «Я готов к тому, что с 15 августа до конца сентября может возникнуть серьезный внешнеполитический кризис, но не думаю, чтобы это привело к войне, если только таковую не начнет Польша.
|