Самая знаменитая в нашем городе барахолка работает на улице Богдана Хмельницкого. Раньше сюда приходили небогатые омичи, чтобы продать старые вещи. Сегодня здесь царят перекупщики, торгуют спиртным и продают диски с эротикой.

Кино и немцы

– Мужик, подожди, – ухватил меня за рукав невысокий субъект лет пятидесяти. – «Шмайссер» не нужен?

Автомат лежал на траве возле ног продавца. Черный, блестящий – ну совсем как в кино.

– Что просишь?

– Штуку – и забирай.

Долларов у меня с собой не было, о чем и сказал продавцу.

– Да не баксов – рублей! – пояснил он. – Мы же с тобой патриоты.

Я бы, ей-богу, купил, но слишком уж габаритный товар. В сумку не влезет, на плечо не повесишь – полиция-то не дремлет. Решат, что бандит, и мигом завернут ласты. Объясняй им потом, что «шмайссер» ненастоящий, а копия с барахолки.

Раньше эта самая барахолка находилась близ остановки имени Лизы Чайкиной, но три года назад перебралась через дорогу и обосновалась неподалеку от автозаправки. По выходным омичи приезжают сюда за покупками. Здесь есть, наверное, все, что душа пожелает. А чего нет, торговцы достанут и принесут покупателю, как говорится, на блюдечке. Например, тот же «шмайссер».

«Столбовая дворянка»

– Бахилы, кому многоразовые бахилы!

Торговка кричала так громко, что ее голос, наверное, слышали даже на том конце барахолки.

– А разве такие бывают? – спросил я, не на шутку заинтригованный.

– Ты, главное, их стирать не ленись, – пояснила мне продавец. – Или жену попроси.

Покупать чудо-бахилы я все же поостерегся. А ну как их кто-то уже постирал?

– Правильно, лучше кеды купи, – раздался голос чуть справа. – У меня, например.

Повернул голову – стоит мужчина лет тридцати с небольшим. На траве перед ним аккуратно разложены вещи. Детское платьице, юбочка, джинсики и те самые кеды, но уже взрослые. Интересно, откуда дровишки?

– Дочь выросла, вот и принес, – пояснил продавец. – А кеды от младшего брата остались, он сейчас в армии.

Андрей – так звали торговца – встал в шесть утра, чтобы занять место получше, в центральном ряду.

– Но минут через тридцать меня попросили оттуда, – рассказал он. – Пришла какая-то женщина и заявила, что на прошлой неделе вкопала пару столбов точно там, где я встал.

– Но зачем?!

– А чтобы натягивать между ними веревку и развешивать вещи. Сказала, что теперь это место – ее. Так сказать, застолбила.

По правилам, за торговлю с продавцов не берут ни копейки, поэтому персональных мест здесь ни у кого быть не может. Кто первый пришел, тот и занял лучшее. Но это – в теории, а на деле таких, как Андрей, вытесняют поближе к окраинам барахолки. Центр же, если так можно сказать, забирают себе коммерсанты. Такие, к примеру, как эта «столбовая дворянка».

Сорок градусов внутри

Солнце в зените, жара, продавцов разморило. Один из них даже улегся на раскладушку – сиеста. Но отдых – совсем не помеха торговле.

– Возьми за семьсот! – сразу же ожил мужик, едва я тормознул рядом. – Хорошая раскладушка, советская, алюминиевая.

Из какого металла сделали бак, стоявший неподалеку от раскладушки, я определить не сумел. Как мне рассказали, это самогонный аппарат. Рецепты крепкого первача прилагаются. Впрочем, здесь же, на барахолке, можно было купить и готовый продукт. Причем едва ли не даром.

– Это что у вас там? – кивнул я на пару бутылок, стоявших средь женской одежды, аккуратно разложенной на земле. – Самогон?

– Водка, «Царская» и «Пшеничная», – ответила мне хозяйка столь живописного натюрморта. – За сотню отдам.

Прикинул, что в магазине такая бутылка – под двести.

– Нет, – говорю, – уважаемая, спасибо, не надо. А то еще ненароком траванусь вашим самопалом.

Дама, похоже, обиделась.

Чуть в стороне мужики торговали пивком. Свой мини-бар они оборудовали в багажнике легковушки. В такую жару пиво шло нарасхват. Интересно, а есть ли у них разрешение на продажу спиртного или же коробейники торгуют на свой страх и риск?

Хлеба и зрелищ!

Принято думать, что на барахолку приходят лишь небогатые омичи, чтобы продать ненужные вещи. На самом деле это не совсем так.

– Стиральный порошок не желаете? – девушка торговала им прямо с грузовика. – Недорого, пачка за 20 рублей.

Вряд ли она предлагала излишки, оставшиеся после стирки носков. Хотел было спросить, платит ли дама налоги или она нелегал, но постеснялся. Торговца курятиной, колбасой и сосисками я тоже не стал оскорблять подозрениями. Этот товарищ доставал свой товар из багажника иномарки. Заглянул туда – ни малейших следов холодильника, а на улице, напомню, жара. Впрочем, это мало кого останавливало, и у заветной машины выстроилась шеренга из покупателей. Отравиться какой-нибудь сальмонеллой они не боялись.

После кур и сосисок мне предложили клубничку. Не ягоды, а так называемые фильмы для взрослых. Вспомнились древние римляне с их вечным лозунгом: «Хлеба и зрелищ!». А если денег на это не хватит, всегда можно снять и продать что-нибудь из своего гардероба. Перекупщиков, как уже говорилось, здесь предостаточно. У одного купил по дешевке, другому перепродал – вот и будет детишкам на молочишко, а папе – на коньячок.

Назад в СССР

У ног продавца стоял фотопортрет офицера в парадном мундире. Лицо на снимке мне показалось знакомым.

– Маршал Язов?

– Он самый, – сказал продавец. – Люди берут.

Портретов исторических личностей на барахолке достаточно. Жуков и Ленин, Есенин и Маркс – всех покупают и продают. Даже Сталина.

– Тот, что в рамке, – за триста, – озвучил мне ценник торговец. – Портреты без рамки – по двести.

Сегодня многих мучает ностальгия по СССР, а предприниматели этим пользуются. Один портреты отца всех народов печатает, другой комсомольские значки продает, а третий – газеты времен социализма. К примеру, номер «Труда» от 12 ноября 1986 года мне предложили купить за 20 рублей.

– Это он раньше стоил всего три копейки, – сказал продавец. – А нынче инфляция.

Зато справить нужду, извините, на барахолке ни за какие деньги нельзя. Народу там сотни проходит, если не тысячи, и ни единой зеленой кабинки. А ведь был там туалет, был! Но куда же он делся?

– Когда мы сюда переехали, поставили нам кабинку, – рассказал мне один из старожилов толкучки. – Однако через неделю ее благополучно сожгли.

Если верить торговцам, то с туалетом расправилась молодежь, которая собирается на этом месте по вечерам. Впрочем, обитатели барахолки быстро нашли замену сгоревшей кабинке.

– Во-о-он видишь кусты? – показал мне рукой пенсионер, торговавший комнатными цветами. – Туда и держи, парень, курс.

То ли в шутку сказал, то ли всерьез – непонятно. И добавил вдогонку, что барахолка будет работать до позднего вечера. В следующий раз эти «закрома родины» откроются только через неделю, в новые выходные.

*