– Анатолий Иванович, вы по призванию архитектор и в то же время большую часть жизни проработали на чиновных должностях. Было на них место творчеству? Как удавалось совмещать его с работой госслужащего?

– Архитектор в этом плане в более выгодном положении, чем большинство госслужащих. Должности, на которых я работал, обязывали вникать в проекты, обсуждать их с авторами, вносить коррективы чисто профессионального характера. То есть с творчеством приходилось соприкасаться постоянно. Кое-что удавалось делать и самостоятельно.

Так получилось, что вернувшись в родной Омск после окончания института, я был направлен на работу в горисполком. В это время в городе строился цирк. Проект был типовой, таких цирков в стране 18, но его надо было вписать в среду, придумать что-то свое, омское, тем более что место удачное – в створе бульвара Победы с выходом на Иртыш.

На это и направили меня и еще двух архитекторов – Юрия Захарова и Михаила Отставного. Строители, как всегда, затягивали, спорили из-за сметы, материалов, приходилось постоянно ругаться с ними. Отставной не выдержал и ушел, Захаров тоже без интереса к этому поручению относился, и все легло в основном на меня. Проект доводили прямо на стройке, планшеты на козлах стояли, там же и градостроительный совет прошел, на котором предложенный нами вариант был принят.

Чтобы наш цирк как-то отличался от других, у меня возникла идея максимально озеленить его интерьеры. Сделали две большие композиции – одну из кактусов, как бы пустыня, а другую с небольшим водоемом и фонтанчиком, а по всему периметру вдоль витража – пояс из цветов.

Возник вопрос, где их столько взять. Выкрутились: дали объявление в газету, что цирк к открытию покупает у населения цветы, но если кто-то хочет их подарить, только спасибо скажем. И люди без всяких денег принесли столько, что мы не знали, что и выбрать. Цукерману, директору цирка, потом пришлось специалиста в штат принимать, чтобы за цветами ухаживал. Зато красиво было.

– Вы к озеленению вообще как-то трепетно относитесь, сами много им занимались, будучи замом главного архитектора Омска. Во времена вашей молодости Омск называли городом-садом, а потом все куда-то пропало. Почему, как думаете?

– Наш город-сад возник не от того, что с проспекта Маркса убрали трамвай и на место рельсов посадили гладиолусы. В Омске был такой архитектор Евгений Александрович Степанов. Он выдвинул тезис о создании единой непрерывной системы озеленения. Это означало, что всю городскую среду должны пронизывать деревья, кустарники, цветы. Скверы должны соединяться между собой зелеными улицами и бульварами. В то время такой подход восприняли как новацию даже на мировом уровне. Согласилось с ним и руководство города.

Так и стал Омск городом-садом. В Новосибирске и Свердловске зелени в городской черте гораздо больше за счет лесных массивов, у нас было всего-то 1600 гектаров (сейчас и половины не осталось), но эти города так никто не называл. Потому, прежде всего, что у нас власти жестко требовали воплощения концепции озеленения, принятой еще в 1962 году, раньше генплана. Это была не просто стратегия на бумаге, а экономически рассчитанная система. Были созданы питомники, управленческие структуры, закуплена техника, четко определено, какие территории как озеленять. Сейчас все это утеряно, потому и садом наш город быть перестал.

– Хуже того, уничтожается и то, что осталось. При Шрейдере застроили питомник, на "Зеленом острове" только пни и руины спорткомплекса, сейчас вот в парке 30 лет ВЛКСМ мультиплекс задумали строить, нам что, кинотеатр некуда в городе воткнуть?

– Отношение властей к зеленым насаждениям изменилось не сегодня. Когда пошла массовая жилищная застройка, стало не до деревьев. Бульвар Архитекторов, например, должен был быть 300 метров шириной и весь в зелени. Урезали еще при Глебове, хотя он, пожалуй, самый грамотный мэр был на моей памяти. Парк Победы так и не доделали, на Левобережье парка 300-летия как не было, так и нет, москвичи только пену прогнали, деньги попилили, и больше их никто не видел. А уж при Викторе Филипповиче все пошло на продажу: будь то питомник, весь город цветами и саженцами обеспечивавший, или "Зеленый остров", где тысячи омичей отдыхали. Сейчас все на Гамбурга валят. Он, может, и нехороший человек, но по чьей указке земли и имущество раздавал?

Озеленением я, еще работая в горисполкоме, занимался, несколько проектов даже на ВДНХ демонстрировались. И потом, участвуя в планировке левобережных микрорайонов, много внимания ему уделял. Но к архитекторам и застройщикам тогда в этом отношении требования были строже. В районе Волгоградской - Ватутина 90% березовой рощи удалось сохранить. Это непросто: надо грунт завезти, сток воды обеспечить. Правда, на Ватутина, чтобы березки оставить, пришлось магистраль заглублять, а так как ливневки там нет, улицу теперь каждый год затопляет.

– Кстати, о дорогах. Эту проблему омичи сегодня считают самой острой как из-за состояния дорог, так и из-за их недостатка. Вы – один из авторов генерального плана Омска, почему у нас возникла такая ситуация с дорогами?

– Да по одной простой причине – из-за недофинансирования. В генплане все нарисовано хорошо, а на деле многое не сделано. По нормативам положено 40% стоимости жилой застройки направлять на инфраструктуру, но еще в советские времена Госплан выделял лишь 16-17%. Чем больше разрастались микрорайоны, тем больше отставала инфраструктура, в первую очередь страдало дорожное строительство. Из экономии практически не прокладывали ливневую канализацию, а если и делали, то мелкого залегания. Ливневка должна закладываться на глубине трех метров и соединяться в систему. У нас так процентов восемь дорог сделано, вот они и разваливаются, сколько ни ремонтируй.

– Омичи часто выражают бурное недовольство тем, что вплотную к их домам втискивают новую стройку, вырубают деревья на улицах и в скверах, но архитекторы и чиновники, похоже, как-то не особо к этому прислушиваются…

– Люди всегда были и будут недовольны стройкой под их окнами. Дело архитектора - поставить новый дом так, чтобы были обеспечены проезды, инсоляция, соблюдены все другие нормативы. Тот же Степанов в свое время бульдозерами выкорчевывал деревья в сквере напротив мэрии, чтобы разбить там газоны. Скандалов тоже было не счесть, но когда увидели, что это красиво, все успокоились. У нас, к сожалению, так получается далеко не всегда. Вот сквер напротив транспортного института совсем лысым сделали, хотя говорят, что какие-то «крупномеры» посадили. Кому это понравится?

– Анатолий Иванович, вы 22 года проработали заместителем Каримова. Почему ушли в область, город ведь вам как-то ближе?

– Альберт Миниханович позвал меня в замы вскоре после того, как его назначили главным архитектором Омска. Многие в коллективе были на стороне его предшественника, и как-то у них там не все во взаимоотношениях складывалось. А я людей хорошо знал, меня знали и неплохо относились, вот Каримов и стал уговаривать меня прийти «на подмогу». Мы с ним неплохо сработались, вместе проекты разные реализовывали, взаимопонимание было.

А повздорили из-за «Летура» на Гагарина. Я выступил категорически против его строительства. Прежде всего, это место было зарезервировано под метро – оно единственное, куда можно выйти с левого берега Оми. Да и само здание никак, на мой взгляд, в существующую среду не вписывается. А в мэрии возмутились, Рощупкин прямо сказал Каримову: «Что это твой Лунин вытворяет, мы же обо всем договорились, гони его в шею». Альберт Миниханович предложил мне перейти к нему в референты с сохранением зарплаты, но я посчитал это унизительным и уволился.

– А чем в области занимались, там все же во многом совершенно иные функции и задачи?

– Да нет, почему же? Я неплохо знал землеустройство, много работал с проектами планировки. В 1991 году наш проект развития омской агломерации победил на всероссийском конкурсе, жюри которого возглавлял автор генплана Омска, главный архитектор Москвы Леонид Вавакин. Кроме нас участвовали московский и ленинградский Гипрогоры, красноярцы, новосибирцы, наш "Омскгражданпроект". А мы впятером – Каримов, я, Богдан Мрыглод, Светлана Шевченко и Алексей Гаценко – сделали лучше.

В области же тогда как раз требовалось создать генпланы во всех сельских районах. Дело, правда, туго шло: главы районов привыкли ходить к губернатору деньги клянчить, а сами зарабатывать, грамотно выстраивая земельные отношения, не хотели. В ряде районов так до сих пор генпланов и нет.

Хотя земля - это один из основных источников пополнения бюджета. Я еще Рощупкину предлагал поставить под платежи все земли омских предприятий. Просил лишь десяток компьютеров и два года на работу. Мэр и его зам Яловенко меня тогда на смех подняли.

– Анатолий Иванович, что городу или области не удалось построить из того, что, на ваш взгляд, принесло бы пользу омичам?

– В нашем проекте развития агломерации допускалась возможность строительства в 40-50 км от города атомной электростанции.

– Но это сразу бы вызвало бурю негодования. Тем более после Чернобыля – омичи вас просто бы разорвали…

– Согласен, вопрос спорный. Зато наш регион стал бы энергонезависимым. Мы в самом хвосте энергопередачи с сибирских ГЭС, и это во многом тормозит развитие города. Дополнительная электроэнергия позволила бы осуществить ряд интересных проектов. Например, придуманное омскими инженерами сжигание мусора в плазменной дуге с получением стекловидной массы, которая потом пошла бы на добавки в дорожное покрытие, на утеплители.

Жаль нереализованный проект завода офсетных красок. Так и не построили крематорий, хотя и инвестор нашелся, но ему не дали земельный участок, который он хотел.

– Крематорий городу действительно не помешал бы, сколько земли удалось бы на пользу жителям обратить. Где его хотели построить?

– Возле Северного кладбища. Там есть участок, занятый гаражами, колумбарий можно на самом кладбище организовать, место для него тоже есть. Но проект завис, и что с ним сейчас, я не знаю.

– А вы сами над какими-нибудь проектами сегодня работаете?

– В Омске есть небольшая проектная фирма «Сибгорпроект», нас там всего семь человек, я – главный архитектор. Но заказов сейчас мало. Делаем проект нового здания областного суда на левом берегу. Семь этажей, 34 зала судебных заседаний. Но главная сложность – по закону обвиняемые должны идти в зал одним путем, судьи – другим, публика – третьим, вот и попробуйте развести эти потоки по 34 направлениям. Вроде получилось, сейчас председатель облсуда финансирование строительства пробивает.

Другой интересный проект – спорткомплекс ОмГУПСа в конце улицы Жукова. Там у них есть спортзал, они хотят его расширить и пристроить бассейн и легкоатлетический манеж. Таких манежей, кстати, за Уралом всего два или три, в том числе один в Омске – «Сибирский нефтяник». Места мало, но мы нашли компактное решение, по-моему, вполне удачное. Вопрос тоже упирается в деньги.

– То есть твори, не твори, а деньги решают все?

– Так было со времен фараонов. В городе с таким бюджетом, как в Омске, не будет ни хороших дорог, ни достойных мегаполиса объектов культуры, других сооружений. Это неправильно, несправедливо, межбюджетные отношения давно пора менять.

СПРАВКА

ЛУНИН Анатолий Иванович, родился в Омске в 1946 году. В 1969 году окончил архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института. Член Союза архитекторов России с 1973 года. Почетный архитектор России.

Соавтор проектов омского цирка, Левобережного рынка, планировки ряда микрорайонов на Левобережье и на ул. Труда.

С 1969 по 1972 год – старший архитектор отдела по делам строительства и архитектуры Омского горисполкома. В 1972-79 гг. – главный архитектор мастерской № 2 института «Омскгражданпроект». В 1979- 2001 гг. – заместитель главного архитектора Омска. В 2001-2002 гг. – начальник управления земельных отношений комитета по управлению имуществом Омской области. В 2002-2006 гг. – главный архитектор Омской области.

***