Поезд Москва - Тында прибыл на станцию Юктали точно по расписанию, утренняя погода над БАМом стояла солнечная, на перроне троих омских путешественников уже ждала машина, и через недолгое время мы ехали в сторону Станового хребта, надеясь к вечеру оказаться в начальной точке сплава по реке Амедичи. Повторюсь, ничто не предвещало.

Заброска

Осваивать в отпусках Алданское нагорье мы начали лет десять назад. В первый раз просто прикинули по карте, что от Юкталей, похоже, можно попытаться найти наземный транспорт до верховий Алдана. Выгрузились на совершенно незнакомой станции – и действительно, довольно быстро удалось найти вездеход, который через два дня доставил нас до искомого места. С этого времени началось длительное знакомство с совершенно замечательными юкталинскими мужиками, которые затем неоднократно забрасывали нас на Алдан, Амедичи, Тунгурчу. А пройденные маршруты крепко запали в душу суровой красотой гор Южной Якутии, спортивными порогами рек, краснохвостыми тайменями и обилием диких зверей по берегам.

По Амедичи мы уже ходили шесть лет назад двумя катамаранами, в этот раз состав группы сократился до трех человек и, соответственно, одного судна, предусматривающего двух гребцов и палубного пассажира. Тогда река произвела впечатление вполне уверенной сплавной «тройки» и неприятно поразила убитой старателями водой. У самых истоков реки стояла золотодобывающая артель, после которой вода в Амедичи приобретала интенсивно желтый цвет с разводами глиняной взвеси, напоминавшими кофе с молоком. Постепенно река осветлялась хрустально-чистыми притоками, но все же этот первый крупнейший приток Алдана вплоть до своего устья оставался мутным, как жизнь алкоголика.

Теперь же, как нам ранее сообщили по телефону местные знакомцы, артель с Кабактана два года как ушла, река приобрела первобытную чистоту - отчего бы и не повторить путешествие без омрачающих привходящих обстоятельств? Сроки, правда, слегка поднапрягали: так получилось, что отпуска у всех сошлись довольно поздно и в Юктали мы приехали 10 сентября, на неделю позже начала любой из наших экспедиций в этих краях.

Но теперь все предотъездные хлопоты, трехсуточная дорога от Омска и прочие треволнения остались позади: «шестьдесят шестой» привычно тянул на перевал, а мы достаточно комфортно расположились в оборудованном мягкими лежаками кунге. На середине дороги традиционное чаепитие на берегу красивейшего ключа Дюпан – и вот уже под ногами лежит Становой, разделяющий гребнем перевала Амурскую область и Якутию. Наш дальнейший путь лежал на север, и мы попрощались на перевале с Россией бутылкой шампанского.

До бывшего поселка старателей Кабактан оставалось совсем немного, когда впереди показался стоящий на дороге «Урал», объехать который в горах нет никакой возможности. Оказалось, что у возвращавшихся из Юкталей геологов элементарно закончился бензин (во как бывает!) и молодой специалист уже отправлен на базу, которая расположилась в бараках бывшей артели, за канистрой топлива. Наш водитель Саня щедро отлил незадачливым ездокам пару ведер бензина, но движок «Урала» закапризничал, и специалисты занялись устранением проблемы. Мы же разговорились с начальником базы, представившимся Викторовичем. Сухой крепкий 60-летний геолог рассказал, что весь сезон они проводят в этом районе изыскания для будущей ветки газопровода, что черные камни на перевале Станового хребта называются магнетитом и оттого здесь регулярно бушуют мощнейшие грозы, что сейчас заканчивают работы, потому как почти все сделали, и вообще на днях ляжет снег. Насчет снега как-то поверилось не очень, тем более что оба автомобиля были готовы к дальнейшему движению и раздумывать над словами Викторовича времени не оставалось.

В Кабактан прибыли уже затемно. Саня предложил не маяться дурью с поиском в темноте дальнейшей дороги, а заночевать в одном из пустующих домов с печкой. Жарко натопив бывшую ЗПК (золотоприемную кассу), прекрасно выспались в спальниках на панцирных сетках железных кроватей. Ночью пролетал легкий снежок и температура была явно не плюсовой.

Утром без приключений доехали до конечной точки, высадившись на берегу небольшого каменистого ручья, который через пару километров должен привести нас в Амедичи. Выгрузили свой скарб из машины под ледяным ветром и легкими снеговыми зарядами. Водитель смотрел на нас не то чтобы неодобрительно, но с каким-то сомнением. Попрощавшись, уже забрался в кабину, завел мотор, а потом спросил: «Ну что, точно пойдете вниз? А то давайте, пока не поздно, отвезу вас назад». Но мужественные покорители северов гордо отклонили нелепое предложение. Саня пожал плечами, развернул вахтовку – и был таков.

Начало

Что делают трое немолодых уже, в общем-то, путешественников, оставшись наедине с вымечтанной в течение года рекой и неясными перспективами на ближайший месяц? Правильно, вначале они разводят костер, ставят тент и палатку, а уж потом – то, что вы подумали. Параллельно с этим увлекательным процессом сами собой потихонечку перепаковываются к во­дным условиям рюкзаки, рубится лес, вяжется рама, и как-то незаметно часам к 12 следующего дня судно готово к отплытию.

Впрочем, отплытие – не тот термин. По круто падающему ключу шириной не больше трех метров и крепко засоренному разногабаритными камнями много не наплаваешь. Катамаран протаскивается через расчески гряд, проводится под деревьями, пускается по струе, а в это время путешественники скачут вокруг него, что тебе зайцы в лунную ночь. Благо день выдался солнечный и даже где-то теплый.

Примерно через час мы наконец выскочили в Амедичи, которая едва ли была много больше этого притока, но тут уже можно было садиться на ложки (весла) и гораздо реже протаскивать катамаран через перекаты. Последние, кстати, быстро превратились из каменных в песчаные, течение успокоилось, и потянулись длинные плесы среди заболоченных равнинных берегов пере­вального плато. Темнеет на севере в сентябре быстро, и часов в восемь вечера мы уже сидели на моховой полке вокруг яркого костра и молча провожали последние лучи заходящего солнца. Знать бы, что оно скрывалось от нас почти на целый месяц...

Утро встретило моросящим дождем. Неприятно, конечно, но ничего страшного: оделись по-дождевому, гребем при встречном ветре, постреливаем уток. На берегах добываем рябчиков и куропаток, рыбалки пока нет. Вот лось неуклюже проскакал за крутояром, вот гуси гогочут где-то на множественных окрестных озерах – обычный сплав, обычная история. А дождь с небольшим снежком – ну что, дождь, и не такие дожди видели, и под снегом ночевать приходилось... Но на пятый день этой слякоти и тягомотных плесов как-то уже хочется и течки побыстрее, и погоды покомфортнее. Зато щука на блесну стала попадаться, каменистые ключи появились – жизнь, в общем, налаживается. Примерно в таком настроении вечеряли у костра на берегу широкой долины правого притока. Неожиданно под тент начали залетать крупные хлопья мокрого снега. Нам с Александром приходилось и раньше несколько дней ощущать себя вместо водного в лыжном походе, а вот Борису такая погода в диковинку. Пообещали ему, что это не более чем мелкая неприятность, и отправились спать в палатку по белой пороше.

Утром тент свалился под тяжестью выпавшего снега. Натуральная метель продолжалась. В такой ситуации есть два варианта: идти вперед, несмотря ни на что, или пережидать непогоду на месте. После небольшого совещания склонились к дневке, которую и провели в обычных походных хлопотах. На следующее утро пурга усилилась, снегу намело уже по колено, а на реке образовались забереги из тонкого ледка. Впервые возникла мысль о возможных путях эвакуации. Собственно, путь был только один – вперед. Там через три-четыре дня сплава в устье крупного притока Алдакая есть хорошая изба, которая является базой для местных оленеводов, регулярно там останавливающихся. На крайняк можно будет попытаться нанять оленей и выбраться в по­селок Иенгра. Правда, до него километров 100 пути и естественное препятствие в виде Алдана, но были бы эвенки, а там разберемся...

Снег не прекратился и на следующий день, и еще через день. В общем, шел еще неделю. Мы уже привычно искали место для палатки, разгребая ногами приличные сугробы, привыкли высматривать одним прищуренным глазом проходы в шиверах и перекатах (встречный ветер крепко резал глаза жестким снегом), привычно балансировали резиновыми сапогами на обледенелых камнях. Дичь закономерно попряталась от непогоды, и только свежие волчьи следы встречались по берегам. Катушки и проводные кольца спиннингов позамерзали напрочь – следовательно, на свежепойманную рыбу рассчитывать тоже не приходилось. Перерасход продуктов был налицо, а впереди еще две трети маршрута. И перспектива выброски в цивилизацию на караване вьючных животных казалась уже совсем не трусливым бегством с реки, а вполне солидным и правильным финалом экспедиции.

Наконец за поворотом показался силуэт знакомой избы на Алдакае. Зачалились, поднялись на берег – тишина, ни лая собаки, ни одного следа человека вокруг, ни примет недавнего пребывания оленеводов. Зато добротный сруб с крышей, добрая металлическая печь, крепкие нары и стол с чурками вместо стульев. После недели ночевок в палатке под снегом это был честно заработанный кусочек временного рая.

Полночи в жарко натопленной избе изучали карту и рассматривали возможные варианты. Впереди два каскада порогов, в которых, помнится, кое-где заливало валами с головой. До ближайшей населенки сотня верст по прямой без тропы и по глубокому снегу. По всему выходило, что нужно сплавляться дальше – и без лишних промедлений: чем ниже мы спустимся с гор, тем больше шансов на улучшение погоды. Правда, при этом путь наш кардинально лежит на север, что тоже не слишком обнадеживает. Но ничего другого не остается.

Утром укладываем спальные вещи в рюкзаки, вдруг – стук в дверь! Заглядывает молодой эвенк: «Можно?» Так заходи, дорогой, это ж мы тут у вас в гостях, садись, поговорим за жизнь – вот фляжка на столе. «Ладно, – отвечает. – Мы сети сейчас съездим только проверим». И ушел. На берегу легкая резинка, на той стороне Амедичи дедок стоит, что тебе пограничник: перепоясанная ремнем дошка, ушанка, лайка на поводке, карабин на ремне. Помахали ему руками, поздоровались. А эвенк смотрит так строго, неулыбчиво: уходить, говорит, надо – и рукой вниз по течению машет, уходить – и на небо указывает.

Вернулись в избу, чай вскипятили, закуску на стол метнули, ждем дорогих гостей – зайдут на спирт обязательно, все у них и узнаем: про погоду, про оленей, про возможность эвакуации. Но никто так и не пришел – растворились эвенки в снежной тайге, как будто их и не было.

А уж если сказал лесной человек «уходить надо!», то имел для этого веские основания. Похоже, зима в предгорьях Станового уже легла прочно и бежать нам от нее нужно на всех парах.

Напасть

Через пару дней подошли к первому каскаду порогов – и чрезвычайно удачно: впервые за все время небо распогодилось, выглянуло солнце, и спасжилеты удобно легли на штормовки, а не на зимние куртки. По прошлому разу препятствия верхней порожистой части особо не запомнились, а тут вполне себе приличные сливы, хороший вал и высокая скорость. Проскочили каскад на одном духу, даже взмокли на резких манёврах, да и окатило, в общем, неплохо.

Вечером стали прикидывать, что даже если второй каскад посерьезнее окажется, то в такую погоду идти его можно будет просто и весело. Рыбалка опять же началась – таймени очень неплохие попадаются. Рябчики свистят в лесу, утки летают, глухаря видели – так что и с оставшимися тремя банками тушенки не пропадем, прокормимся. И оптимистично все так вырисовывалось аккурат до утра. Снова зарядил дождь со снегом, а тут еще Борис здорово прихрамывать начал. Он уже несколько дней сетовал на боль в ноге, но надеялись, что это явление временное, а тут и температура у человека поднялась, и место себе на палубе найти не может, мерзнет.

Тут уже и не до порогов стало, тем более что нижний каскад весь был залит поднявшейся водой и реальных препятствий почти не осталось. Беспокоило состояние Бориса, которое явно ухудшалось с каждым днем: нога отекла, лекарства не помогали, температура по ночам поднималась, знобило соплавателя и корежило не по-детски. Понятно, что нужно было быстрее выходить в Алдан, где уже должны попадаться моторки, и пытаться отправить человека в районную больницу одноименного города Алдана, являвшегося конечной точкой нашего путешествия. Но таежные километры так просто не даются, и скорость нашего сплава явно не соответствовала нашим желаниям.

Вторая изба на Амедичи показалась уже неподалеку от ее устья. Ладное зимовье на крутом высоком берегу. Туда Александр уже поднимал Бориса на закорках. Решили сделать еще одну дневку в надежде на то, что протопленная изба и легкая баня помогут болящему преодолеть кризис. Не получилось.

Поставить диагноз никак не могли: нигде вроде сильно не ушибался, ногу не перетруждал – в чем дело-то? И тут Боря вспомнил, что ему в 12-летнем возрасте делали на этой ноге операцию по поводу остеомиелита. Как лечить эту напасть в полевых условиях, никто придумать не мог, оставалось только надеяться на то, что сумеем доставить больного до лечебницы вовремя...

Моторок на Алдане не было. Первые люди появились на метеостанции Суон-Тит, они снабдили нас тушенкой, горным хрусталем (который валялся прямо на берегу – раньше здесь его добывали в шахте), предложили вызвать санрейс вертолета, но ждать его пришлось бы дня три, да и не факт, что вертушка прилетела бы к человеку без медицинского полиса на руках. Пошли дальше.

Через пару дней встали на ночлег в избе в устье Чуги. Вечером подъехала моторка, вышли двое мужиков, поднялись к нам. Спрашиваем, не идет ли кто завтра вниз в Алдан, объясняем ситуацию. Да, говорят, собираются знакомые, которые стоят ниже в четырех верстах: подгребайте часам к одиннадцати, отправим больного в лучшем виде. Полегчало. Но Боре ночью было совсем лихо: не спал, стонал, бредил. Утром прособирались долго, думали, что не успеем к сроку попасть к лодке. Уже увязываем вещи на катамаран – подлетает снизу мотор. Выходят нарядные такие мужчины на берег: где больной? Загружают Бориса в лодку, оставляют свои номера телефонов и увозят нашего товарища в даль светлую.

Финиш

И тут же наладилась погода. Шли по реке мы еще три дня. Выбрасывались на станцию от парома, который курсирует по Алдану на трассе, принадлежащей «Транснефти». Помните эпизод, когда Путин указкой перенес строящийся нефтепровод в Китай на 200 км севернее Байкала? Вот он уже и построен, и вдоль него построена дорога от Олекминска до Алдана. Правда, перемещаться по ней могут только машины и сотрудники «Транснефти», но строгая охрана закрыла глаза на двух бомжеватого вида мужчин, забросивших громадные рюкзаки в кузов попутного КамАЗа.

Часа через три были в городе. Позвонили по указанным телефонам. Подъехал громадных размеров джип с Сергеем и Андреем, эвакуировавшими Борю на своей моторке. Выяснилось, что еще на реке они завезли его в избу, где отдыхал ведущий хирург алданской больницы. Тот черкнул записку коллегам, чтобы приняли залетного гостя.

Борис лежал в больнице действительно с обострением остеомиелита, обрадовался нам как родным. Рассказал, что парни его в больницу доставили, передачи носили, здоровьем интересовались. Лечащий врач наотрез отказывался выписывать пациента с таким диагнозом. Борис отлежал еще неделю под нещадным курсом лечения антибиотиками. Встал на ноги, вернулся домой, сейчас жив-здоров. Вспоминает всех принимавших участие в его судьбе с особым теплом и благодарностью.

Нас же, просрочивших все сроки предполагаемого возвращения, в Алдане разыскивала якутская МЧС. Нашла Бориса в больнице. Но это совсем другая история, гораздо менее любопытная.

Отдельную благодарность хотелось бы выразить тем, кто принимал участие в организации путешествия, а также в выброске с реки и лечении Бориса, – юкталинцам Александру СОРОКЕ и Юрию ОЛЬХОВОМУ, жителям Алдана Сергею ЕГОРОВУ, Андрею ШАВЛУКОВУ, Борису ВАСИЛЬЕВУ и Юрию НИКОЛАЙЧУКУ.

*