|
Во власти разочаровался, в Омске – нет
– Алексей Иванович, в прошлом вы были публичным человеком, охотно давали интервью журналистам, а сейчас с трудом согласились на беседу. Что произошло?
– В начале 90-х годов я искренне верил, что все беды России позади, что у нас будет настоящее демократическое общество, что страна станет могучей и процветающей. Ничего из моих мечтаний не сбылось. Я разочаровался, и мне стало неинтересно светиться в прессе, не хочу, чтобы где-то мелькало мое имя.
В стране произошло колоссальное расслоение между гражданами. Это началось с демократически избранной власти. Когда я стал народным депутатом, на первом же пленарном заседании нам объявили: все желающие могут купить «Волгу» – простую за 3,5 тысячи, люкс – за 5,5 тысячи рублей. Меня председатель комитета спрашивает: Алексей Иванович, вы почему на машину не записались? Я ему ответил: когда мой последний избиратель будет ездить на автомобиле, тогда и я куплю. Мы с Александром Минжуренко занимали здесь бескомпромиссную позицию – не хотели, чтобы нас подкупали, прикармливали. Мы думали, что и все другие депутаты выдержат испытание властью, но этого не произошло.
– Как вы оказались в Омске, каковы были первые впечатления от города?
– Когда я учился, а потом работал в Иркутском университете, проректором по учебной части был Василий Васильевич Пластинин, а затем его назначили ректором в открывшийся в Омске университет. Примерно через год он позвонил мне и сказал: Алексей Иванович, не могли бы вы приехать в Омск и здесь поработать? Я никогда не был в Омске, но, не раздумывая, согласился, собрал вещи и сел на самолет. Это было 14 ноября 1975 года. Первый год здесь я вспоминаю как один из лучших в жизни.
На первый курс юрфака тогда поступили 40 человек. Удивительные ребята – умные, мыслящие. Бывало, спорили по два часа, а я только слушаю и потом подвожу итоги дискуссии. Многие из этих спорщиков сегодня хорошо известны: Бабурин, Герман Греф, председатель омского облсуда Ярковой, мой коллега по ОмГУ Симонов. Мне было очень интересно работать. На мои лекции приходили студенты с других факультетов, из других вузов. Аудитории были переполнены – на окнах сидели, в проходах стояли. Работалось с вдохновением, я всегда с нетерпением ждал сентября.
Когда приехал в Омск, я первым делом навел справки, где здесь книжные магазины, и, пока все их обежал, разумеется, познакомился с городом. Мне он очень понравился. В Москве, например, я бы никогда не согласился жить. А когда приходилось ездить в командировки за границу, безумно скучал по Омску и, возвращаясь, чувствовал, что вернулся в родной, близкий мне город. У Омска много недостатков, но все они связаны с нехваткой средств, вызванной несправедливостью межбюджетных отношений. Если ее восстановить, уверен, Омск очень скоро вернет себе славу города-сада.
ЕГЭ успешно обеспечивает деградацию молодёжи
– В те годы вы действительно были любимцем омского студенчества. Молодежь шла не на митинги, а «на Казанника». Как сейчас она к вам относится, как вы относитесь к молодежи?
– Ситуация, как мне кажется, коренным образом изменилась. Мне стало неинтересно заниматься политикой. Но главное – студенты сейчас совсем другие. Им неинтересно учиться, они не готовы, а многие и не способны получать знания. Недавно я принимал экзамен по конституционному праву. Сдавали 230 человек, 142 я поставил «неуд». В высшем образовании наступил системный кризис.
– С чем это связано?
– Переход на двухступенчатый принцип с разделением на бакалавриат и магистратуру развалил всю нашу систему высшего образования. В магистратуру могут поступить люди, уже окончившие другой вуз, причем безразлично какой. У нас есть физкультурник, есть из аграрного университета, даже танкист есть. Они пять лет обучались совершенно другому и, придя на пятый курс юрфака, ничего не могут понять.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня происходит деградация молодежи. Чтобы развить память, богатство речи, образность мышления, надо читать классическую литературу. Никто ведь не бежит без подготовки марафонскую дистанцию, штангист должен постоянно мускулы накачивать. А гуманитариям надо накачивать мозги. И лучше чтения умных и добрых книг здесь ничего не придумаешь. Компьютеры - вещь хорошая, но пагубная, если ими чрезмерно увлекаться. Молодежь не читает ничего заставляющего думать, а только выдергивает из интернета какие-то малограмотные статьи или сенсации. Если читать отрывочно, бессистемно, память не тренируется, а рассеивается.
В своих лекциях я очень люблю цитировать классику. Еще 10 лет назад у ребят загорались глаза, они адекватно воспринимали то, что я до них доношу с помощью примеров из классики. Теперь я вижу, что меня не понимают, студенты просто не знают ни авторов, ни произведения, которые я цитирую, а значит, и не могут понять, о чем идет речь.
Еще одна беда – ЕГЭ. Он непосредственно способствует деградации. Ребят натаскивают на определенную сумму знаний, тогда как задача педагога – научить мыслить, привить любовь к той или иной дисциплине. Механическим заучиванием тестов ЕГЭ этого достичь невозможно.
И, наконец, что еще очень тревожит. От высшего образования полностью отрубили деревню, сельских ребятишек. Они изучают предметы по школьной программе, но для поступления в вуз нужны и дополнительные программы. Их надо покупать, а в деревне пять тысяч рублей – огромные деньги. Главное же, образование стало платным, и из села к нам никто не идет. Может, там есть Ломоносов или Кони, но мы этого никогда не узнаем. Я как-то попросил поднять руки тех, кто поступил на юрфак из деревни. Подняли трое. А кто ваши родители? – спрашиваю. Оказалось, все главы муниципальных образований.
Два года назад был случай: сидит один такой, трижды его поднимаю ответить на задание, и трижды он говорит, что не готов. Спрашиваю, зачем же он поступил в вуз. «Отец заплатил и сказал – сиди, я и сижу», – отвечает. Или другой случай. Подходит ко мне студент и просит совета. Все у него есть – три машины, на Бали съездил, в Италию, после отца три фирмы ему достанутся. Но тоска замучила, потерял смысл жизни, что делать? «С вашими знаниями вы все эти фирмы за три месяца обанкротите, – говорю. – Сами головой и руками тысяч десять хотя бы заработать не пробовали?» А он мне: ну вот, Алексей Иванович, я думал, вы серьезный совет дадите, а вы… И таких много. Поэтому я категорически против платного образования.
– Но ведь существуют бюджетные места, на них хоть из села, хоть из города поступать можно, надо только конкурс пройти.
– На юрфаке таких мест 40. Но конкурс на них проводится с учетом участия в олимпиадах, полученных грамот, теперь вот сдачу ГТО учитывают, что вообще глупость. А из того же села многие могут на школьную олимпиаду в город приехать?
Государство норовит залезть в карман граждан
– Это как с капитальным ремонтом. Вы, Алексей Иванович, признанный специалист по конституционному праву. На ваш взгляд, введение платы за капремонт разве не противоречит Конституции России? Хотя в марте Конституционный суд признал ее законной.
– Конституционный суд, к сожалению, принимает многие решения исходя из политики, а не права, в угоду президенту и правительству. Происходящее с платой за капремонт совершенно недопустимо. Это против принципа справедливости, а он должен лежать в основе любого закона. Люди приватизировали квартиры, требующие капремонта, а государство от него самоустранилось и требует с них деньги. И в любом случае их нельзя брать вперед, даже не объясняя, когда будет проведен ремонт, что именно отремонтируют. Это ни в какие законы не укладывается.
Государство у нас все время норовит залезть в карман граждан, причем в первую очередь малообеспеченных. Вот платные дороги ввели, кто за них на самом деле заплатит? Не автовладельцы, а простые россияне, для которых подорожают продукты, вещи. То же самое с коммунальными платежами – инвестпрограммы энергетиков, водоканала ввинчиваются в тарифы и оплачиваются всеми потребителями. А созданное на эти деньги имущество – турбины, сети – остается в собственности частных компаний.
– В свое время вы активно выступали против строительства в Омске ряда предприятий, например завода офсетных красок. Но сейчас мне многие говорят, что это было ошибкой, завод принес бы пользу региону. Что вы думаете по этому поводу?
– Сейчас экологическая ситуация в Омске изменилась. Тогда в Нефтяниках дышать было нечем, я здесь работал и на себе это ощущал. Наш город был в числе первых в стране по количеству онкологических и других заболеваний, связанных с плохой экологией. Строительство еще одного вредного предприятия представляло опасность для жизни и здоровья людей, а это гораздо важнее экономических выгод. Это как в присказке про слона: если на него одну иголку положить, он не заметит, тысячу – тоже, миллион – пошатнется, миллиард – рухнет. Сегодня изменились технологии, защита окружающей среды от вредных выбросов стала совершеннее, прежней загазованности в Омске нет. Сегодня я бы тот же завод офсетных красок, наверное, поддержал.
– В то время вы поддержали строительство мусоросжигательного завода, то есть он, по-вашему, был не опасен с точки зрения экологии?
– Тот, который нам показывали в Милане, – нет. Но сегодня я был бы против него – нам нужен мусороперерабатывающий завод, только такие сейчас во всем мире и строят. Любое производство должно работать по законам природы, у которой нет отходов, все перерабатывается. Отходы должны стать сырьем для другого производства, тогда возникнет замкнутая экологическая система. За такие производства я «за» обеими руками. Впрочем, «мусорного» завода у нас спустя 25 лет нет никакого, и это уже не моя вина.
Вертикаль власти заменила народ
– Алексей Иванович, кроме конституционного права, вы плотно занимались государственным и муниципальным, глубоко знаете проблемы местного самоуправления. Чего не хватает нашим чиновникам, чтобы эффективно работать?
– Прежде всего, проблемы не в чиновниках, а в нищем бюджете муниципалитетов. Но, кроме того, у нас нет кадрового отбора по психологическим качествам. На Западе будущий чиновник проходит через сито тестов: изучаются его образ мышления, тип темперамента. Скажем, в некоторых службах не может работать холерик, к другой работе нельзя подпускать меланхоликов и флегматиков. У нас этим никто не занимается. К профессии госслужащего или муниципального надо иметь определенную склонность, образование, изначально понимать, что и как нужно здесь делать. Не зря говорят: если человек ничего не знает, он за все возьмется.
Во времена «разгула демократии» меня предлагали выдвинуть в губернаторы. Я сказал: «Можно, но я за полгода все хозяйство области развалю, потому что совершенно некомпетентен в этой сфере, вы этого хотите?» Тогда спросили: может быть, нам такого-то выдвинуть? «А ему и трех месяцев на развал хватит», – сказал я.
Считаю, что муниципальное самоуправление должно начинаться с малых поселений. Там людей хорошо знают и оценивают исключительно по деловым качествам.
– У нас в Омской области 424 муниципальных образования. Это тысячи чиновников, на которых идут огромные бюджетные средства. Нам это надо?
– На тему муниципального права написаны сотни диссертаций, учебники есть, а права нет. Я написал статью «В плену надуманных конструкций», посвященную проблемам самоуправления, ее, правда, не опубликовали. В ней я доказывал, что, внедряя муниципальное управление в том виде, в каком это записано в законе, мы потеряем Россию. Самоуправление осуществляется под собственную ответственность местного населения. В муниципальном районе нет местного населения, это нелепость – все оно находится в поселениях. На одном совещании с главами районов я сказал, что надо упразднить муниципальные районы, в них должны быть органы государственной власти, а самоуправление реализовываться в поселениях, будь они сельскими или городскими. И главы мне вдруг зааплодировали – они это прекрасно понимают.
Запад навязал нам худшую систему самоуправления. Она отделена от государства и не имеет собственных средств. На самом Западе самоуправление исторически вырастало снизу, у нас же его навязывают сверху, и люди не понимают, что это такое.
– Сейчас в крупных городах пошла тенденция назначать сити-менеджеров. Как вы к этому относитесь?
– Это хорошо работает в США. Там местный совет заключает с сити-менеджером контракт с четко оговоренными условиями и выплачивает деньги только в случае их выполнения. Так назначают чуть ли не всех должностных лиц – почтмейстера, главного пожарного, главврача. И только по профессиональным качествам. Попробуйте у нас так сделать – каждый будет проталкивать своего родственника, или друга, или кого губернатор скажет.
Так же произойдет и с сити-менеджером. Ему назначат огромный оклад, да еще, боюсь, поставят условие поделиться. А сам он будет временщиком и почти наверняка не преминет существенно поправить свое материальное положение. Поэтому систему сити-менеджеров я считаю пагубной для России.
– Алексей Иванович, как вы расцениваете свертывание демократических выборов, какими они были при Ельцине?
– Я всегда говорил студентам, что Владимир Владимирович Путин вбросил антиконституционную идею назначения губернаторов, назвав это вертикалью власти. Сейчас к выборам на региональном уровне вернулись, но зато практически отменили всенародные выборы глав муниципалитетов. Это противоречит Конституции, где записано, что власть на таком уровне формируется народом. Сорок депутатов, которым предстоит избирать мэра Омска, – это не народ.
Главное достижение – спасение прокуратуры
– Вам довелось побывать во власти и на федеральном, и на региональном уровне. С какими чувствами вы сейчас вспоминаете работу в областной администрации?
– Годы работы в администрации области под руководством Леонида Константиновича Полежаева я считаю далеко не худшими в моей жизни. Скажу откровенно: Леонид Константинович очень толковый руководитель, и, когда я читаю студентам курс организации управления в органах государственной и муниципальной власти, привожу очень много примеров из его стиля руководства.
Кто-то называет его авторитарным, но я не встречал руководителя, который бы так глубоко понимал государственно-религиозные и государственно-национальные отношения, как Полежаев. Годы, проведенные с ним, были для меня очень интересными. Многие высокопоставленные лица в администрации не понимали идеи, которые я выдвигал, доводилось замечать их ухмылки, переглядывания, а Полежаев выслушивал и говорил: это надо сделать. Когда я заговорил о восстановлении Успенского собора, он сказал: «На Руси храмы всегда строились в тяжелые времена, будем строить». Мне обидно, что сейчас его редко вспоминают или вспоминают в другом контексте. А ведь проходишь по Омску и видишь библиотеку, новые музеи, театры, издано полное собрание сочинений Достоевского. Все это – его дела. Леонид Константинович глубоко понимал гуманитарные проблемы. Не знаю, как другим, а мне было безумно интересно с ним работать.
– Алексей Иванович, какое достижение в своей жизни вы считаете самым важным?
– Спасение российской прокуратуры от уничтожения, сохранение ее кадров. У Ельцина были мысли ликвидировать прокуратуру, передав надзорные функции судам. Многие из окружения президента охотно подхватили эту идею. Губернаторы в массовом порядке стали просить Ельцина об отставке прокуроров в их регионах – они, мол, неправильно понимают октябрьские события. И Борис Николаевич на каждом прошении ставил резолюцию: «Генеральному прокурору! Немедленно убрать и доложить». Пришлось приложить много усилий, чтобы сохранить кадры.
Считал и считаю, что прокуратура как единая система – главная сила централизованного государства. Мне удалось отстоять свою точку зрения и, если бы сделал только это, считал бы, что жизнь прожита не зря.
– Но именно Ельцин призвал вас возглавить Генеральную прокуратуру, и вы поддерживали его в противоборстве с Верховным Советом…
– Это так. Сам бы я в прокуратуру никогда не пошел. Четвертого октября мне позвонил Борис Николаевич и очень убедительным голосом сказал: «Алексей Иванович, России нужна максимальная законность, максимальная справедливость, ваш максимальный гуманизм. Короче, вы – генеральный прокурор». Так как он назвал главные качества юриста, я сразу ответил: «Есть!» Я думал, что президент опасается разгула репрессий, но, когда приехал в Москву и вступил в должность, на третий день он позвонил и прорычал в трубку: «Почему у вас Бабурин до сих пор на свободе? Почему Исакова не арестовали?» И дальше по фамилиям. Потом мне демократы стали приносить целые списки, кого надо арестовать, особенно усердствовал Носовец. Я их у них на глазах рвал. Сказал им: «Я сижу в кабинете Вышинского, но никогда не допущу возрождения здесь духа Вышинского». И не допустил, амнистировал всех вопреки указу Ельцина, не арестовал ни одного без должных на то оснований. Сейчас думаю, хорошо, что на этом месте оказался я, другой мог бы не выдержать такого давления.
СПРАВКА
КАЗАННИК Алексей Иванович. Родился в 1941 году в селе Перепись Черниговской области Украины, в многодетной крестьянской семье. В 1967 г. окончил юридический факультет Иркутского государственного университета и поступил в аспирантуру. В 1975 г. приехал в Омск в качестве доцента кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права ОмГУ.
Доктор юридических наук, профессор, государственный советник юстиции 1-го класса. Заслуженный юрист РФ. Автор 11 монографий, более чем 200 научных статей. Специалист в области конституционного, муниципального и экологического права.
В 1989–1991 гг. – народный депутат СССР. В 1992–1993 гг. – председатель Комитета по делам национальностей, религий и общественных организаций администрации Омской области. С октября 1993-го по апрель 1994 г. – Генеральный прокурор РФ. В 1996–2003 гг. – вице-губернатор Омской области. С 2003 г. – профессор ОмГУ.
**
|
